— Да, я его туда водил. Флик вернулась к носку.
— Я все думаю, — сказала она, — не нравится мне ваш Слинсби.
— Что вы, он совсем ничего! — ответил Билл с той терпимостью, какую порождает удобство.
— Какой-то он подозрительный… — не уступала Флик.
Билл мягко улыбнулся. Вот оно, думал он, женское чутье! Здравый смысл давно разрушил сомнения в честности лондонского представителя.
— Да нет, — сказал он, — вообще-то он мне не очень нравится, но подозревать его — незачем. Да, доходы упали, и все же…
— Вы говорили, он хороший работник.
— Он мне все объяснил, когда мы с ним завтракали. Правда, я не все понял, сложное дело. Условия там всякие…
— М-да… — проговорила Флик, и они помолчали. Билл переменил тему.
— Я тоже думаю.
— Вот как?
— Да. Я думаю, что у вас там делают. Почему в газетах ничего нет?
— Дядя Джерри не допустит. Он боится скандала.
— Никакого ответа… А если вообще не ответят, что вы делать будете?
Флик встряхнула головкой, ее васильковые глаза задорно сверкнули. Биллу это очень нравилось. Он непременно припоминал вспугнутого котенка.
— Пойду куда-нибудь служить. Я хорошо печатаю, знаю стенографию. Дяде помогала. Во всяком случае, за Родерика не выйду.
— Еще бы! — согласился Билл и назидательно прибавил: — Нельзя выходить замуж без любви. Надо подождать, любовь того стоит. Когда-нибудь вы встретите человека…
— Встречу?
— Конечно. Р-р-аз — и готово! Как молния.
— Вы думаете?
— Я уверен. Когда я встретил Алису…
— Расскажите мне о ней, — прервала его Флик. — Какая она?
— Какая?.. — Билл не умел описывать богинь. — Ну, скажем… Да я вам тысячу раз говорил!
— Правда, говорили, — признала Флик.
— Хорошо, когда есть кому рассказать, — продолжал хозяин. — От Джадсона толку мало. Другое дело — вы. Настоящий друг! Вам я…
— Она бы чинила вам носки? — спросила гостья.
Билл растерялся. Недавно он понял, что штопка — одно из самых достойных занятий (для женщины, конечно), и ему не хотелось находить недостатки в Алисе. Но против правды не пойдешь. Алису, штопающую носки, он не мог себе представить.
— Понимаете, — сказал он, — она в другом духе… такая светская.
И с удивлением заметил, что тон у него виноватый.
— А, вон что! — откликнулась гостья.
Они помолчали. На решетку выпали угольки. Терьер взвизгнул во сне; вероятно, ему снилась охота.
— Вы пишете ей по вторникам? — беспечно осведомилась Флик.
— Ой, Господи! — Билл уронил трубку. — Совсем забыл.
— Идите, пишите, а то почту упустите.
Билл с удивлением заметил, что секунду, одну секунду ему было лень вылезать из кресла. Письма он писал в столовой — только там стол не качался, как лилия; а приятно ли уходить из такого уютного уголка?
Однако лучшее, высшее «я» быстро одержало победу. Он встал и вышел. Флик отложила работу и стала смотреть на огонь. Потом, нетерпеливо дернувшись, снова взялась за иголку и штопала минут пять, когда пришел Джадсон.
— Здравствуйте! — сказала Флик. — А мы уже беспокоились. Случилось что-нибудь?
Джадсон опустился в кресло, покинутое Биллом. Он был явно расстроен и явно нуждался в сочувствии.
— Да уж! — отвечал он. — Вам я расскажу, вы поймете. Кто-кто, а вы смеяться не будете.
— Конечно!
— Ну вот. Вы знаете не хуже меня, что бывают тяжелые минуты. Особенно в этой жуткой стране. Ветер дует, все промозгло… В общем, надо выпить, а то простудишься. Спросите любого врача. Правильно? Надо?
— Если вам от этого лучше…
— Вот. А разве тут выпьешь? Билл — прямо как полиция.
— Он говорит, он о вас заботится.
— Уж он скажет! — холодно отозвался Джадсон.
— Потом, он обещал вашей сестре.
— Противно смотреть! — взволновался Джадсон. — Смотреть противно, как он перед ней пресмыкается. Она на него чихать хотела.
— Да?
— А то как же!
— Я думала, они — жених и невеста.
— Все может быть. Но вы уж мне поверьте, она его просто использует. Вообще-то она ничего, меня не обижает, но одно дело — брат, другое — прочие люди. Ей бы только пококетничать. Вечно у нее человек десять на привязи. Помяните мое слово, бросит его, как миленького! Врежет — будь здоров.
Хотя предмет беседы очень нравился Флик, она решила, что продолжать ее нечестно, и с большим трудом предложила новую тему.
— Ай-я-яй! — заметила она. — Да, что вы хотели рассказать? Ну, помните! Вы еще говорили, что я пойму, не буду смеяться.
— Да, да, — согласился Джадсон, переходя в минор. — Значит, так: в плохую погоду надо выпить. А тут не разгуляешься. Решил я попытать счастья на стороне.
— Что ж вы сделали? — спросила Флик, представляя себе, как он падает на улице, чтобы ему дали хлебнуть бренди.
— Пошел к этому Слинсби.
— К Слинсби! Зачем?
— Ну, он служит у Парадена, а Билл — Параденов племянник, а я — друг Билла. Все-таки, связь. В общем, пошел. А время выбрал плохо. Он очень сердился, только что рассчитал стенографистку.
— Почему?
— He знаю. Он вообще сердитый. Лучше бы уйти, а я ждал, выпить хотелось. В общем, досидел до шести, смотрю — выпускает кошку и говорит: все, закрываем. Ну, я говорю, мне делать нечего, я еще с вами побуду.
— Наверное, к этому времени он вас нежно полюбил, — предположила Флик.
— Да не знаю, — отвечал Джадсон. — Вроде он был какой-то мрачный.
— Странно. А почему, как вы думаете?
— Кто его разберет! Мне-то было не до того, я выпить хотел.
— Кстати, — перебила Флик, — у вашей истории конец хороший?
— Э?
— Я говорю, выпили вы?
Джадсон скорбно рассмеялся.
— Выпить-то выпил… Я к тому и веду. Сели мы в его машину…
— У него есть машина? Какая?
— Не помню. «Винчешир», что ли.
— «Винчестер-мерфи»?
