– Мне было видение прошлой ночью… о твоем маленьком Лососе,- призналась Тима.
Дэвлин снова села рядом с матерью.- Почему ты не сказала мне?
– Я говорю тебе сейчас,- ответила Тима. Пожилая женщина надолго замолчала. Голубые глаза Дэвлин, не отрываясь, смотрели на нее, пытаясь прочитать на лице женщины ответ на вопрос, который ее мучил. Наконец Тима рассказала ей, все, что видела во сне. Сердце Дэвлин сжалось от боли.
Все что Дэвлин могла, это смотреть, как Сара, беспомощная, лежит на шкурах. Она понимала, что означает видение матери. Дэв была единственной, кто мог послать дым на защиту Сары, и это была единственная вещь, которую она не могла для нее сделать.
Она долго молчала, потом встала и пошла к выходу.- Я не могу,- прошептала наездница.
Наездница сидела на острых камнях, слушая, как вода падает в глубокое ущелье. Сюда она приходила ребенком, чтобы спрятаться. Хотя к тому времени, как ее удочерили Тима и Тэкола, она уже убила человека, сердце ее было еще детским. Жестокие шутки других детей все еще ранили ее, и она приходила сюда, чтобы снова обрести душевный покой.
То, о чем просила ее мать, рвало на части ее сердце. Разве ты не говорила, что готова на все ради Сары… разве… разве ты не любишь ее всей душой? Сколько ты должна еще страдать из-за смерти тех, кого любишь? Сколько ты ждала, пока в твоей жизни не появилась женщина твоей мечты, Сара?
Она вспомнила времена, когда жила вместе с кланом… первый раз, когда она впервые открыто посмотрела на женщину, свободу, что ощутила, когда не надо было скрывать свои чувства к женщине, когда можно было свободно восхищаться ее красотой. То, что белые люди воспринимали с отвращением, здесь считали благом. Она быстро поняла, что не единственная в клане, которая испытывает влечение к своему полу. Племя воспринимало такие отношения как дар свыше. Не то, чтобы все стремились к этому, но когда две женщины влюблялись друг в друга, считалось, что это Великий Дух отметил их.
Когда она выросла и покинула клан, то стала использовать секс как инструмент, как оружие, для того, чтобы держать в узде мужчин, которыми командовала. Нельзя было сказать, что она не испытывала удовольствия, испытывала, но всегда держала свои ощущения под контролем. Секс, кроме всего того, что он позволял получить, был для нее всего лишь физиологический акт… не более. Единственное чувство, которое она позволяла себе, это была исступленная радость от полной сдачи партнера, своего рода сексуальная победа… завоевание. Но в то же время, это делало ее слабой. Было много вещей, которые она не позволяла с собой делать и никогда бы не согласилась на них. Она ни за что не позволила бы одержать над собой верх, уступить кому-то, позволить взять над собой власть.
Но теперь появилась Сара. Как она стремилась любить ее всей душой, сдаться, только бы почувствовать ее любящее прикосновений. Такая красивая женщина… такой гордый дух… какой страстной любовницей она могла бы быть, думала Дэвлин.
Женщина едва ли могла совладать с эмоциями, сжав до хруста кулаки, она запрокинула голову и завыла в небо. Слезы покатились из глаз, она сокрушенно обхватила голову руками и начала раскачиваться из стороны в сторону. Иногда следовать зову сердца становится нестерпимо тяжело. После стольких лет, наездница наконец поняла связь между эмоциями и сексом. Понадобилось встретить эту маленькую деревенскую девочку из штата Кентукки, чтобы Дэвлин снова обрела то, что так долго искала… свою душу.
– Что это будет за дым, если никто не помолится за нее?- Кихо грустно покачал головой.
Вождь Контолах и старейшины сели в круг, в центре лежала Сара, тишину палатки нарушало только ее хрипящее дыхание. Контолах хотел поговорить с внучкой, но никто не мог ее найти. Если Красный Сокол захочет, чтобы ее не нашли… ее не найдут.
Полог палатки откинулся и в теплое помещение ворвался морозный воздух с улицы. Все присутствующие поклонились вошедшему, некоторые даже зашептали что-то уважительное, только Тима кивнула так, будто знала, что так оно и случится.
Дэвлин уважительно опустилась на колени перед дедом. Старый Контолах благословил ее, и наездница по очереди преклонила колени перед всеми старейшинами. Когда Дэв поклонилась матери, та едва могла вымолвить слово, так велика была ее гордость за дочь. Дэв с тревогой взглянула на мать, но тут же успокоилась, когда пожилая женщина одобрительно кивнула ей. Наконец, наездница склонила колени перед Кихо, целителем. Старик держал в руках две плошки с краской, в одной- черная, в другой- красная. Он окунул пальца в обе чашки и прочертил на щеках Дэвлин по две полосы разных цветов.
Дэв стояла перед небольшим очагом, один из старейшин опустил в огонь пучок высушенного шалфея. Когда ароматный дым от травы стал тоненькими струйками подниматься над языками пламени, Дэв сложила руки чашей и, захватывая его, стала водить ладонями по телу в ритуальном действе очищения.
Женщина подошла к Саре. Всей силой своего воображения она пыталась нарисовать перед собой образ тотема клана, Громовую Птицу, именно ей предстояло на своих крыльях принести долгожданное облегчение Саре. Дэв предстояло совершить самое трудное. Не сводя глаз с красивой женщины, которая спасла ее жизнь и ее душу, Дэвлин опустилась на колени. Она подняла руки над головой и сложила вместе ладони. Не размыкая рук, она три раза поклонилась до земли, а когда коснулась земли в последний раз, уже не поднялась, оставшись так. Старейшины начали в пол голоса бормотать молитву.
Старейшины за ее спиной продолжали молиться, а Дэвлин уже закончила свое обращение к Саре. Она сидела позади Сары, держа ее голову у себя на коленях и обвивая сильными руками ее легкое тело. Дэв зарылась носом в волосы женщины и вдыхала терпкий аромат шалфея. Сухие травы, сгорая, давали чудесный аромат, который цеплялся за все, что было вокруг. Кожа Сары теперь тоже пахла шалфеем. Губы Дэвлин нежно коснулись горячего лба Сары, женщина тихо укачивала ее на руках.
Дэвлин наконец попала в то иллюзорное место в ее жизни, о котором говорил дедушка, в то, куда сходились все дороги. Некоторые люди никогда туда не попадают, некоторые проходят мимо, не понимая, что теряют. Теперь, держа в руках больную женщину, наездница поняла, что настало ее время. Все, что она когда-либо знала, все что чувствовала, не шло ни в какое сравнение с тем, что она переживала в этот момент. Все, кто были в палатке, растаяли подобно облаку, осталась только Сара, любовь Дэвлин к молодой женщине и мольбы темного воина, вознесенные со спасительным дымом.
Тима откинула полог из оленьей кожи и вошла в большой вигвам. Тяжелый запах лечебных трав все еще витал в воздухе, немедленно защекотав ноздри женщины. Пожилая женщина спала эту ночь в вигваме родственников, оставив дочь наедине с любимой женщиной. Дэвлин лежала в той же позе, как оставила ее вечером Тима: обнимая руками тонкий стан Сары, и прижимая ее спиной к своей груди. Казалось, обе женщины еще спали.
Тима почувствовала чье-то присутствие и тут же заметила, как дрогнули ресницы и из-под них блеснули зеленые глаза. Молодая женщина непроизвольно переплела пальцы с пальцами наездницы, что лежали у нее поперек живота. Она пошевелилась, еще немного вжалась в объятия Дэвлин и на лице заиграла улыбка. Тима улыбнулась, наблюдая за поведением женщины. Рхана не должна бояться сказать ей.
Вдруг Сара заметила пристальный взгляд пожилой женщины и увидела ее улыбку, быстро высвободив пальцы из руки Дэвлин, она улыбнулась в ответ.
– Духи быстро ответили на наши молитвы, сказала Тима, подходя и по-свойски трогая рукой лоб женщины. Лицо Сары было прохладным на ощупь и дышалось ей гораздо легче, кашель совсем пропал. Сара напрягла воспаленные мышцы и попыталась сесть.
Сара не слишком хорошо еще знала язык Кокто, но, не смотря на то, что она все время сбивалась и пыталась подолгу подыскать слова, Тима ее прекрасно поняла. С удивлением Сара поняла, что понимает почти все, что говорит ей пожилая женщина. Тима как раз рассказывала ей о тех днях, что она провела без сознания.
Тима принесла вяленого мяса и горячего бульона, и Сара немедленно накинулась на еду, выздоравливающий организм требовал подпитки. Дэвлин продолжала спать глубоким сном, устав от всего
