от щетинки на ножке блохи до всего организма двадцатитонного кита. На их развитие ушли миллиарды лет, и столетия понадобились для того, чтобы разобраться в их строении. Этот ген отвечает за рыжий цвет волос? Замените его вон тем, и ребенок родится черноволосым. Генная хирургия, генетический отбор, тончайшие операции над мельчайшими кирпичиками жизни – для того чтобы перестроить живой организм, улучшить, создать новые качества…
ГЕНИАЛЬНОСТЬ – исключительная природная способность к творчеству, высочайший интеллектуальный уровень. Поскольку это врожденное качество, оно определяется генами, цепями ДНК. Гении представлены в значительном количестве в каждом поколении людей, поэтому их ДНК может быть сохранена. Более того, цепи ДНК разных людей могут быть объединены. Дети, рожденные с такой наследственностью, будут гениальны – это гарантировано. Каждый из них, хотя, возможно, гениальность данного индивида окажется скрытой: любая способность, или качество, может быть представлена как доминантным, так и рецессивным геном. Например, пес-отец – черный, у него ген, ответственный за черный цвет, доминантный, за белый – рецессивный; то же самое относительно собаки-матери. Гены, ответственные за цвет потомства этих родителей, – ЧБ и ЧБ; согласно учению знаменитого Менделя, из них возможны четыре сочетания: ЧЧ, ЧБ, БЧ и ББ, так что если родится четыре щенка, один из них – обладатель сочетания ББ – окажется белым, чего не было в предыдущем поколении. Можно ли искусственным путем превратить доминантный ген в рецессивный? Да, это возможно. Именно это и было проделано применительно к гениальности. Соответствующий ген был связан с геном тупости, и эта комбинация, с некоторым различием, передана двум группам людей. Пока эти группы не смешиваются, их представители ограниченны, пассивны, покорны. Внутри каждой группы поколение за поколением будут рождаться послушные и ограниченные дети. И каждый такой ребенок будет нести в себе связанный доминантный ген гениальности, невостребованный и ждущий своего часа. Потом, когда придет день – должный день, – две группы встретятся, смешаются, заключат браки между собой. Цепи падут. Связанный доминантный ген не будет больше рецессивным, он снова станет доминантным. Дети, которые родятся, будут непохожи на своих родителей. Это будут гениальные дети.
Как же много всего нужно усвоить! Пока длилась эта записанная на пленку лекция, Чимал в любой момент мог нажать кнопку, если хотел задать вопрос, – тогда изображение и звук прерывались и машина выдавала список источников, из которых можно почерпнуть необходимые сведения. Иногда это оказывались такие же записанные на пленку лекции, а иногда – указания на определенные книги из библиотеки.
Библиотека была для Чимала целой неисследованной вселенной. Большинство книг в ней хранилось в виде микрофильмов, но были и настоящие переплетенные тома основополагающих трудов. Когда его голова и глаза начинали болеть от напряжения, он принимался бродить по библиотеке, наугад вытаскивая с полки книги и перелистывая их.
До чего же сложным оказалось человеческое тело: прозрачные страницы анатомического атласа, переворачиваясь, открывали ему различные органы, как если бы Чимал видел их в натуре.
А звезды – они действительно гигантские шары пылающего газа. Чимал нашел таблицы с указанием их размеров и температуры, с описанием туманностей, звездных скоплений, облаков газа. Вселенная была невообразимо велика, а ведь было время, когда он считал ее сплошной скалой!
Оставив в очередной раз книгу по астрономии раскрытой на столе, Чимал откинулся в кресле и потянулся; ему все время приходилось протирать воспалившиеся от напряжения глаза. Теперь он приносил с собой термос с чаем, так что, отдыхая, можно было прихлебывать напиток. Книга раскрылась на изображении великой туманности Андромеды, похожей на гигантское колесо света на фоне испещренного звездами неба. Звезды. Среди них есть одна, которой следовало бы поинтересоваться, – та, имя которой прозвучало, когда начиналось обучение Чимала. Как же она называется? За это время пришлось запомнить так много нового… Проксима Центавра! До нее еще далеко, но Чимал ощутил внезапное желание увидеть цель путешествия своей плененной вселенной. В библиотеке были подробные звездные карты, по ним не так уж трудно найти именно это светило. Надо поискать их в библиотеке, а заодно и размяться: его тело болело от непривычного многочасового сидения за столом.
Как приятно снова пройтись быстрым шагом, даже пробежать несколько шагов по длинному проходу! Сколько же дней прошло с тех пор, как он впервые вошел в обсервационный зал? Он не мог вспомнить точно, а записей не вел. Не обзавестись ли ему деусом, подобно всем остальным? Но уж очень это кровавый и болезненный способ отсчитывать дни. Обычай казался ему бессмысленным, как и многие другие действия наблюдателей, хотя и был столь важен для них. Казалось, причиняя себе ритуальную боль, они наслаждаются ею. Возвращаясь в обсервационный зал, Чимал распахнул массивные двери и вновь увидел межзвездное пространство – столь же впечатляющее, как и при первом знакомстве.
Искать обозначенную на карте звезду в небе было трудно. Прежде всего созвездия не сохраняли своего относительно постоянного положения, как в небе над долиной: они проплывали перед глазами Чимала в своем вечном величественном шествии. За несколько минут их расположение менялось так же, как в долине со сменой времен года. Едва Чимал успевал найти знакомое созвездие, как оно уже скрывалось из виду, и приходилось начинать все сначала…
Когда в зал вошел главный наблюдатель, Чимал даже обрадовался предлогу прекратить поиски.
– Прости, что я беспокою тебя…
– Да нет, что ты. У меня ничего не получается с этой картой, только голова разболелась.
– Тогда можно мне попросить тебя о помощи?
– Конечно. В чем дело?
– Ты сам поймешь, когда увидишь. Пойдем.
Лицо главного наблюдателя прорезало еще больше морщин, хотя такое и казалось Чималу уже невозможным. Пытаясь поддерживать разговор, он получал вежливые, но краткие ответы. Старик явно был чем-то очень озабочен. Ну что же, скоро выяснится, что случилось.
Они спустились на уровень, где Чималу еще не приходилось бывать, и сели в ожидающую их машину. Ехать пришлось долго, дольше, чем во все предыдущие разы, и главный наблюдатель всю дорогу молчал. Чимал смотрел на проносящиеся мимо стены и наконец не выдержал:
– Мы далеко едем?
– Да. На корму, к машинному отделению, – кивнул главный наблюдатель. Хотя Чимал и знакомился с планами расположения различных служб внутри астероида, он все еще ориентировался по тому, как они соотносились с его родной долиной. То, что наблюдатели называли носом и где находился обсервационный зал, было на севере, далеко за пределами болота. Тогда, значит, корма расположена к югу от водопада, с другой стороны долины. Чималу было интересно увидеть, что же там такое.
Машина остановилась у пересечения с туннелем, и старик подвел Чимала к одной из многих одинаковых дверей; там их ждал человек в красной одежде старшего наблюдателя. Не говоря ни слова, он распахнул перед ними дверь. Это была жилая каюта. К вентиляционной решетке в потолке была привязана веревка с петлей на конце, и в петле висел человек в черном. Позвонки его шеи выдержали, и он умер медленной и мучительной смертью от удушья. Наверное, он провисел уже несколько дней: его тело вытянулось, и ноги почти доставали до пола, рядом с опрокинутым стулом. Наблюдатели отвернулись от этой картины, но Чимал, привычный к виду смерти, смотрел на повешенного достаточно спокойно.
– Что я должен делать? – спросил Чимал, предполагая, что его могли позвать в качестве могильщика.
– Он был помощником смотрителя воздуха и последнее время работал в одиночку, потому что смотритель воздуха умер, а новый еще не назначен. Книга инструкций здесь, на письменном столе. Похоже, в его хозяйстве возникли какие-то неполадки и он не мог с ними справиться. Глупец вместо того, чтобы сообщить об этом, покончил с собой.
Чимал взял со стола потрепанную, в пятнах машинного масла книгу и пролистал ее. Там были диаграммы, показания приборов, инструкции, которым надлежало следовать. Чимал так и не смог понять, что же так встревожило погибшего техника. Главный наблюдатель показал ему на дверь в помещение рядом, откуда доносился звук зуммера и где все время вспыхивал красный сигнал тревоги.
– Это предупреждение о неисправности. Смотритель воздуха обязан, как только услышит сигнал тревоги, немедленно сделать необходимый ремонт, а потом доложить мне в письменной форме. Я такого
