полагая, что куда бы она ни вела — ему туда и надо.
Тропинка то удалялась от реки, то возвращалась обратно. Вдруг она разделилась на два почти совсем незаметных следа, и стало ясно, что ведет она не «туда», а «оттуда». Не раздумывая, Степа развернулся и зашагал обратно. Примерно через пару часов ходьбы со стороны, противоположной реке, в его тропу влилась еще одна тропа, а через час — еще одна.
«Неплохой результат, и всего со второй попытки», — рассудил Степа, продолжая путь. Ландшафт не менялся. Слева река, вниз по течению которой он шел. Справа лес. За ним, в километре, каменный обрыв. Впрочем, обрыв стал заметно удаляться и вскоре совсем отвернул от реки. Лес немного поредел и тоже несколько отодвинулся от реки. В этом месте он заметил пень, потом еще и еще. Пни были и старые, и совсем свежие. Здесь же лежали щепки и срубленные сучья. Степа заметил и борозды, ведущие к реке: похоже, здесь тащили бревна. Все это указывало на то, что здесь работали разумные существа. И, судя по размерам щепок, они орудовали стальным инструментом.
Прежде чем идти дальше, Степа остановился в нерешительности. Кто знает, не примут ли его за добычу, или за врага, или за «чудище поганое». Присев на пенек, он «приговорил» второй за сегодня тюбик рациона и принялся обдумывать дальнейшие действия.
Хорошо бы понаблюдать аборигенов со стороны, а там будет видно: идти к ним или лучше держаться подальше. Однако эти существа живут в лесу и, несомненно, охотятся. У него — городского жителя — мало шансов остаться незамеченным. Если его обнаружат прячущимся — это, скорее всего, вызовет недоверие к нему. Лучше если он просто открыто объявится. Значит, выбор прост. Или идти сразу, или уйти и обосноваться подальше от этих неведомых существ и жить в одиночестве, поддерживая свое существование охотой, рыбалкой и чем-то, что еще удастся найти из съедобных растений. Впрочем, кто их поймет, какие здесь съедобные, а какие нет. Экспериментальный способ определения мог закончиться с первой попытки. А на мясной диете он, пожалуй, долго не протянет.
Кстати, насчет охоты. Он что-то никакой дичи не встречал. А ведь должна же она быть в лесу. Значит, звери обнаруживают его раньше, чем он их, и прячутся. Следовательно, он похож на тех, кого они боятся, — на здешних разумных существ. Тогда у него есть шанс заговорить с ними до того, как ему выстрелят в спину.
ГЛАВА 2
Бревенчатая избушка стояла в полусотне метров от реки. Рядом огород, обнесенный плотным плетнем, сарай и колодец. Деревянные мостки на берегу. И ни души. Дверь в избу подперта палочкой. Петли кожаные. Окна затянуты мутноватой пленкой, — видимо, животного происхождения. Колодец оказался срубом, в котором скапливалась вода из родника. Огород ухоженный, и там… капуста, морковь, картошка — совершенно земные овощи.
В сарае санки, лыжи, дрова и маленький загон, как для козы. Наверху сеновал, но сена почти нет. В избе, кроме сеней, одна комната. В середине большая печь. Вдоль стен лавки, покрытые шкурами, и сундуки. Над ними полки с глиняной посудой и другой утварью. Стол для стряпни, обеденный стол. У двери на деревянных колышках — одежда, в основном из шкур, но штаны — из груботканой материи. На одной из полок несколько книг. Степа открыл одну из них. Буквы знакомые, даже кое-что можно прочитать, только в словах много «лишних» букв. Видимо, старинный вариант земного языка. Все книги рукописные. Металлических изделий в обиходе немного, и только инструмент: ножи, топор, ножницы. Все грубоватое, но добротное. Спальных мест явно два. Раздельно. Значит, живут два мужика. Наверное, отец и сын.
Солнце заметно клонилось к закату. За окном заблеяла коза. Степа впустил ее в загончик в сарае, но запирать не стал. Заглянул в печь. Нашел под золой горячие угли и раздул огонь. Обследовав продуктовые запасы хозяев, принялся готовить ужин. Почистил и поставил вариться картошку, видимо, прошлогоднюю, из решетчатого ларя. Нарвал редиски, вымыл, сложил на стол. Из бочонка в сенях достал кусок соленого мяса, промыл хорошенько, нарезал и пожарил. В полотняном мешке обнаружил хлеб. Нарезал на троих. Оставалось дождаться хозяев.
Хозяева, два рослых бородатых мужика, восприняли Степино появление совершенно спокойно. На приветствие ответили, хотя и с непривычным произношением, но вполне понятно. Пока старший, крепкий старик, развешивал на чердаке пучки привезенных трав, младший, примерно такого же возраста, как и Степа, подоил козу. Трапеза прошла при общем молчаливом одобрении и завершилась естественным образом, когда не осталось ни крошки. Мужики ни о чем не спрашивали, и, перед тем как тушить свечу, младший. Карл, положил на одну из свободных лавок меховую подушку и такое же одеяло.
Больше года Степа прожил у лесовиков. Косил, полол, доил и охотился. Делал вместе с хозяевами их работу и не чувствовал, что даром ест их хлеб. Всему обучился быстро. Хотя, конечно, получалось у него не так ловко, однако справлялся. Из лука стрелял даже лучше, чем Карл. Однако что касается охотничьих успехов, то тут до Карла ему было далеко. Охота — это ведь не только попадание стрелой в цель. Дичь надо еще отыскать и подобраться к ней на расстояние прицельного выстрела.
Летом мужики рубили срубы из бревен, что были заготовлены еще с зимы. Осенью сплавили их вниз по реке и продали В ближайшем селении купцу. Купили соли, крупы, муки, кое-что из одежды и вернулись обратно. Коза проделала все путешествие вместе с ними.
В селении, стоявшем при впадении речки, на которой была их избушка, в другую реку — побольше, на Степу тоже не обратили особого внимания. Выговор у него теперь был такой же, как у местных, и одежда такая же. Да и бороду он отпустил в полном соответствии с местными обычаями.
В селении жил купец, продававший и покупавший все, чем была богата эта земля и что было надо местным жителям, да еще кузнец, выделывавший железную утварь для нужд местных жителей, преимущественно охотников. Еще было с десяток крестьянских дворов.
Степа не слишком приставал с расспросами, чтобы не вызывать интереса к собственной персоне. Однако он довольно много выяснил из рассказов старика. По вечерам, если им удавалось пораньше управиться с делами, старик рассказывал сказки, легенды и всякие истории, известные ему в превеликом множестве. Обычно сдержанный днем во время работы, в такие минуты он делался разговорчивым, и речь его была нетороплива и обстоятельна. Из этих рассказов, да еще из книг, которые Степа несколько раз перечитал, стало ясно, что развитие общества на планете соответствует периоду средневековья. Монархия и пирамида вассальной зависимости. Монархи воюют между собой и нередко со своими вассалами. Вассалы тоже часто нападают друг на друга ради добычи или для приобретения земель соседа.
Здешние глухие места находятся под властью герцога, который каждый год присылает в селение сборщиков оброка. Дальше селения они не бывают — разве отыщешь все охотничьи заимки. Однако купцу приходится выкладывать солидное мыто каждый раз, когда он везет товар в город, так что казна не внакладе.
Одна из прочитанных Степой книг оказалась религиозного содержания. В ней были разные поучительные истории, действие которых разворачивалось явно на Земле, судя по названиям городов — на Ближнем Востоке. На вопрос о том, где находятся эти города, старик ответил, что ему это неизвестно и он не знает людей, которые знали бы это. Книга эта очень Древняя, и автор не обозначен. Оставалось предположить, что история появления людей на этой планете не сохранилась в памяти населения, однако, похоже, насчитывала она не более пяти сотен лет: очень уж близок их язык к языку землян.
Зимой охотились на пушного зверя, а весной шкурки свезли в то же селение, тому же купцу. Вскоре после возвращения старик как-то вечером после ужина завел разговор в обычной манере неторопливого повествования:
— Лет двадцать тому назад, через год после женитьбы нашего герцога, герцогиня родила двойню. Двух мальчиков. Поскольку наследники появились на свет почти одновременно, стало ясно, что в момент, когда одному из них предстоит вступить на престол, может возникнуть распря. Во избежание грядущих неприятностей герцог, посоветовавшись с герцогиней и наказав повитухе молчать, объявил, что у него родился только один наследник. Второго малыша он сам отвез в самый отдаленный уголок своих владений и
