– Ну что же ты! Трахни меня! Возьми меня!
Она не видела Лёкину ухмылку, не слышала её смешка, она лишь почувствовала, как внизу живота снова началось движение, как всё сжалось и снова, снова поднялась волна от ног к горлу.
Никакого контроля. Ладони сжимаются в кулаки, соски отвердели до боли, сжался живот, и в голове пульсирует только одна мысль – о чувственном освобождении, долгожданном и счастливом.
– Ебливая моя, – вырвалось со стоном, – Еби меня… Сильнее…
Марина потеряла разум. Она выгибалась, двигала бедрами навстречу жадным пальцам, и упустила момент, когда внутри образовалась странная пустота.
– Что? – закричала. – Что ты делаешь?
– Останавливаюсь.
Вспыхнули глаза, бедра сжались в инстинктивном желании всё-таки завершить начатое, но где-то глубоко внутри сжалось еще что-то, и от этого возбуждение вдруг стало сходить на нет.
Марина уставилась в ледяные синие глаза. Она лежала, распластавшись на краю дивана, с задранным вверх подолом платья, со сдвинутыми в сторону трусиками и разведенными ногами.
Лёка молча вытерла руку о покрывало и поднялась на ноги.
– Что случилось? – дрожащим голосом спросила Марина. – Почему?
– Я не терплю в сексе таких слов, – холодно ответила Лёка, – Приведи себя в порядок.
– Постой, я… – Растерялась. Засуетилась. Спрыгнула с дивана и оправила на себе платье. Подойти – не решилась. – Прости меня, но я была так возбуждена, что это само собой вырвалось.
– Я не потерплю, – повторила Лёка, – Запомни на будущее. Иди в душ.
Марина не посмела ослушаться. Скрылась в глубине квартиры, оставив Лену в гостиной. Она чувствовала, что сегодняшняя ночь на этом не закончена. Так и вышло.
Удивительное дело – в последнее время ванная стала для Марины чем-то особенным. Как будто мечетью для верующего. Именно тут думались самые сложные и тягостные мысли, и именно тут искались ответы.
Сегодня ответы были не нужны. Все они давно были сформулированы и плескались на поверхности. А вот с вопросами было посложнее. Хотя – казалось бы – как просто! Стоит правильно задать вопрос – и всё становится яснее и понятнее. Ан нет, не получалось.
Даже самой себе Марина вряд ли призналась бы в том, что боится выходить из душа и идти к Лёке. И даже не из-за непредсказуемости реакций и слов. А из-за того, что с ней она не могла быть прежней. Никакой гордости. Никакого самомнения. Холодности. Одно дикое и неукротимое желание быть вместе.
– Ты там утонула? – громкий стук прервал размышления Марины. Она поскользнулась на деревянной решетке и ударилась плечом о раковину.
– Иду, – хрипло крикнула в ответ, – Еще минуту.
Одеваться не стала. Черт с ней, выгонит – значит, придется снова идти в ванную за вещами. А если выйти одетой – выгонит наверняка. Полотенце на талию, пару «пшиков» духами, поправить волосы – и вперед. Навстречу неизвестности.
Лёка никак не прореагировала на внешний вид Марины, когда та появилась на кухне. Она задумчиво распаковывала картонные коробки и принюхивалась к тому, что в них находилось.
– Доставай тарелки из шкафа, – распорядилась, – Будем ужинать.
– И что на ужин?
– Суши. Представляешь, эти муфлоны из службы доставки не положили палочки.
– Значит, будем есть вилкой, – Марина позволила себе улыбнуться, – Японская еда в русских реалиях.
– Ого, какие мы слова знаем… Всё готово, садись. Может, тебе халат дать?
– Тебя смущает мой обнаженный торс? – кокетливо похлопала глазами и коснулась кончиками пальцев окружности собственной груди.
– Нет, – хмыкнула Лёка, – Но сидеть за столом с голыми сиськами – это неприлично.
Ну конечно. Чего еще можно было от неё ожидать, кроме как ехидного комментария?
Марина послушно накинула халат и присела за стол. Лёка разлила по маленьким стопочкам водку, тут же выпила и приступила к еде.
– А тост? – удивленно протянула Марина.
– Скажи сама, если тебе надо.
Лёка ела молча. Она сосредоточенно накалывала суши на вилку, размешивала в соевом соусе приправы, откусывала и изредка наливала еще водки. Для Марины это была редкая возможность так близко рассмотреть любимое и недоступное лицо.
Ох уж это лицо… Порой посмотришь – усталая взрослая тетка. Чуть больше морщин, чем положено в её возрасте, круги под тусклыми глазами и выражение лица такое, словно «зарплату не платят, муж пьет, дети – разгильдяи, а соседка-сука опять своими собаками коврик в подъезде обшерстила». Одна секунда, одно мгновение – и нет, куда всё девалось, совершенно другой человек сидит, раскачиваясь на табуретке. Острые черты лица, родинка на правой щеке, уставшая – да, но очень красивая женщина. И глаза – огромные синие глаза, в каждом по несколько льдинок, иногда маленьких, озорных, а иногда – огромных в своей злости и ярости.
– Сколько тебе лет? – неожиданно спросила Марина. Лёка подняла брови усмехнулась:
– Ты выбрала хороший момент, чтобы спросить.
– И всё-таки, сколько? Или это тайна?
– Это не тайна. Но я сама не помню.
– Как так? – удивилась. Как-то сразу ясно стало, что Лена не врет. Но как же?…
– А вот так. Несколько лет у меня вообще из памяти выпало, некоторые помню только обрывками. Тут уже не до возраста. Да и день рождения последний раз отмечала бог знает когда.
Марина застыла, пораженная. Это было невиданно – до сих пор Лёка никогда не говорила о своем прошлом. А, может, это шанс стать хоть чуточку ей ближе? Прикоснуться к тому, до чего ни у кого нет доступа?
– Из-за наркотиков годы выпадали? – спросила осторожно.
– Из-за них, – согласилась Лёка, – Плюс алкоголь. Словом, образ жизни здоровый по самое «не балуйся».
– А где ты жила до Питера?
– Везде. Половину городов не помню – по вышеназванной причине.
– А родилась где?
– А ты?
Пауза. Марина лихорадочно думала, что делать дальше. Это шанс – кричал кто-то у неё в голове и бил коленями в сердце. Это твой шанс, дура! Ты же этого так ждала!
– Я здесь родилась, – ответила, наконец, – Папа с мамой сюда приехали из Волгограда, когда совсем молодые были.
– Где они сейчас?
– В Израиле.
– Так ты еврейка? – удивилась Лёка.
– А разве по мне не видно? – удивилась в ответ Марина. Действительно, что за глупый вопрос – курчавые темные волосы, темные глаза, классический еврейский нос…
– Я не специалист. Ну а как ты в шоу-бизнес попала?
– Знакомый пригласил. Всё никак не мог найти ведущую подходящую, а тут я подвернулась.
– Это твоя единственная профессия? Больше ничем заняться не пробовала?
– Нет. Когда-то думала свои программы делать, но потом решила не пробовать – слишком сложное это занятие.
– Понятно, – Лёка вытерла губы салфеткой и встала из-за стола, – Посуду помой и приходи в спальню.
Марине ничего не оставалось кроме как подчиниться. Она быстро справилась с тарелками, и принялась убирать их на полку. Интересно. Минимум посуды, но совсем не холостяцкий набор – и, самое удивительное,
