На границе

повернулся, подмигнул ему: пора, мол. Тот задышал глубоко и резко. Произнёс одними губами: «Не могу я!» Напарник всплеснул руками, потом упёр их в бока и покачал головой, изображая капризную женщину. Ощерился; затем указал на карман, куда Иван спрятал пистолет.

Тот перевёл дух: что поделаешь? — и вытащил оружие. Старательно наводил прицел на исчезающую в мареве фигурку: ещё немного, и будет поздно… что тогда? Только бы не промазать — была единственная мысль. Если, не дай бог, мимо или чуть-чуть зацепит… если она обернётся… он ведь не сможет, во второй раз-то. А ведь всё равно надо будет… надо…

Иван спустил курок. Громыхнуло; едва различимый силуэт накренился и опрокинулся. Попал — отметил успокоенно, почти равнодушно. Дима с места рванул вперёд. С пары десятков метров оглянулся и поинтересовался раздражённо:

— Поможешь, или мне самому её до обрыва переть?

Иван шёл не спеша, превозмогая накатившее безразличие ко всему. Вместе подхватили тело с неправдоподобно аккуратной чёрной дырой на затылке. Потащили дальше — по нарядной вишнёвой аллее, никогда не знавшей настоящего солнца. Где-то вразноголос переговаривались неуловимые, невидимые глазу птицы. Иван спросил:

— А про разноцветные дома — чего это ты вдруг?

— А я знаю? От скуки и не такое выдумаешь…

К обрыву подошли молча. Тот же туман, подумал Иван, только другого цвета. Пламя выплёскивалось наружу свирепыми протуберанцами, подстерегая неосторожных жертв. Тем не менее, жара не чувствовалось — по крайней мере, здесь, наверху.

— Ну, поехали, — сказал Дима. — И-и-и — раз! И-и-и — два!

На «три» худенькое тельце отправилось вниз. Огонь принял его охотно но казалось, что хрупкая фигурка ещё очень долго виднелась на красном фоне. С улыбкой на неживом лице: спасибо вам! И почему- то, совсем некстати, подумалось про Терминатора и Рипли из фильма про «чужих».

— Упокой Господь её душу, — сказал Дима — не поймёшь: то ли в шутку, то ли всерьёз.

Иван всё не отводил взгляд от обрыва, хотя кроме беснующихся алых языков там уже давно ничего не было. Подошёл ближе, на самый край; проговорил сосредоточенно:

— Дим… а ты никогда не думал…

Тот схватил его за руку испуганно и нервно:

— Опля, да ты чё, братуш?! Крышу совсем сорвало, да?! Ёлки, ну в самом деле — не первый раз ведь…

Иван только отмахнулся, не двигаясь с места.

— Пошли отсюдова, — говорил Дима. — Ну, подумаешь, хандра у тебя землячку встретил, случается, жизнь иногда и не такое выкинет… Пойдём, сыгранём ещё — в этот раз ты меня уделаешь, вот увидишь! Вань, да всё у тебя получится!

— Отвали по-хорошему, — холодно отрубил тот.

— Да пойдём, кому говорю! — дёрнул его за руку Дима — и вдруг не успел заметить, как сам оказался на земле.

Иван стоял рядом и тёр кулак — глаза смотрели в пустоту. Потом кинулся прочь — нет, не в пламя; не важно куда, только бы никого не видеть и не слышать.

— Ну и хрен с тобой! — неслось вдогонку. — Давай хоть за девкой этой, хоть к чёрту на рога! А по мне, так и тут ничего. Ну да, весёлого мало — но всё лучше, чем вообще никак! Или не согласен? А, чего я распинаюсь, не перед этими ведь… Короче: делай что хошь, дурик, мне по барабану! Слышал? Я, если что, и сам как-нибудь справлюсь… А?

Дима оглянулся: Иван снова был здесь. Протянул руку, помог встать — всё молча. Выдавил через силу:

— А что — может, и обыграю…

Дима не ответил; так же молча они шли до самого дома.

Колода карт ждала их на столе.

20.05.2004