— Может, быть. Но не в какой-то же богом забытой части! Нет, это что-то системное. Что-то, на что я пока не могу дать ответа, — он повернулся к солдату. — Тебе повезло, что мы наткнулись на тебя. Пойдёшь с нами.
— Но… как же моя рота, мой полк? Я должен найти их.
— Мы тоже хотели бы найти тех, кто вырвался отсюда. Среди них должен быть хоть один офицер. Может хоть он что-то разъяснит. В любом случае их поддержка нам не помешает. Ты знаешь, куда они направились, хоть примерно?
— Сложно сказать, — задумчиво сказал Ваня. — Хотя мне кажется, они поехали в город.
— Это стандартное решение в таких ситуациях, — кивнул полковник. — Выходит, ваше руководство поступило в точности с уставом: спасение уцелевших от ядерного взрыва и ликвидация последствий. Конечно, они ведь не знали, что последует вслед за ним. Хотя, возможно, они просто эвакуировались из радиоактивной зоны.
— Нет, думаю в город, точно в город! — замотал головой солдат. — Парни, я помню, ещё грузили сумки с лекарствами или что-то в этом роде.
— Ну что ж, надеюсь, ты прав, хотя так или иначе, наш путь всё равно лежит в город. Идти сможешь? — спросил его Сбруев.
— Думаю, да, — закивал тот.
— Хорошо, тогда пошли. Будем надеяться, что под завалами ты не сильно нахватал радиации. Ночь проведём в деревне, обогреешься, а с утра — в путь.
— А если нахватал? — испугано округлил глаза тот.
— Тогда всё равно пойдёшь, так как без нас, ты так или иначе долго не протянешь. Выживают вместе, а не поодиночке, особенно на войне. Да не волнуйся ты, зона радиационного поражения далеко отсюда и нам практически не страшна.
На этой фразе мы помогли Ване подняться, но нагружать вещами не стали — тот и так еле держался на ногах. Уже начинало серьёзно темнеть. Нам следовало торопиться.
Мы вышли из части и, не отходя далеко, по-быстрому вырыли яму не далеко от дороги и сложили туда запасные боеприпасы, прикрыв сверху тканью и забросав всё землёй и ветвями. После чего направились к деревне, где уже в темноте нашли сохранившуюся избу. Разожгли печку, но свет не включали — итак хватало демаскирующего нас с потрохами дыма, густо валившего из трубы. В колодце набрали воды и приготовили поесть. После чего разместились у печи греться. Нарезали почти весь оставшийся хлеб и, чтобы не пропал, разложили на печи сушиться — так к утру у нас будут уже готовые сухари.
Полковник, не теряя времени, начал учить нас, как правильно чистить оружие, затем я отыскал кусок ковра с достаточно толстым ворсом и, вырезав из него кусок, обмотал им дуло винтовки и прицел, оставив открытыми лишь маховики для введения поправок. Получилось довольно аккуратно, но, главное, удобно и практично. Пользуясь свободной минутой, полковник расписал в найденной здесь же тетради таблицы поправок на деривацию, ветер, угол прицеливания, температуру, влажность, время полёта пули и даже атмосферное давление, а так же объяснил ещё ряд снайперских приёмов, определение расстояния по различным признакам и тактику поведения снайпера в той или иной ситуации. Эти рукописные таблицы я пообещал оберегать, как зеницу ока.
Ночью дежурили, чередуясь между собой через каждые полтора часа, чтобы все успели отдохнуть, тем более, после последних событий.
Первым выпало дежурить мне. Всё время я только и делал, что вглядывался в окна и время от времени подкидывал в огнь свежие дрова. На улице никого не было, хотя увидеть что-либо в сгустившейся темноте было довольно проблематично даже после того, как глаза привыкли к темноте. Но, тем не менее, всё было спокойно. Даже местные жители, покинувшие деревню этим утром, не решались возвращаться обратно. Видимо, они ушли далеко, в какую-нибудь соседнюю деревню, найдя там убежище. Иначе они бы обязательно вернулись, так как в середине декабря ночевать под открытым небом было просто невозможно.
Меня сменил старик, а я с чувством исполненного долга, прилёг прямо на ковре, поближе к печи. Сильно клонило в сон, отчего я даже не заметил, как заснул.
Рано утром нас разбудил полковник, чья смена была последней, и мы медленно и неохотно начали подниматься. Я взглянул на часы: всего шесть часов утра. Было ещё довольно темно, но на улице уже всё изменилось: за ночь выпал обильный снег, который продолжал падать до сих пор. От этого на дворе было несколько светлее, чем обычно в это время.
Быстро состряпали завтрак: кофе из найденного в избе гранулированного кофе и сухари.
— Хорошо хоть успели основать схрон, — выглянул в окно Сбруев, попивая кипящий напиток, — а то теперь бы наследили.
— Снег это хорошо — он скроет весь этот мрак, — отметил Вячеслав Михайлович, воображаемо окинув рукой вокруг. — И пожары потушит.
— Скрыть то скроет, только вот усложнит нам жизнь, однозначно.
— Чего так мрачно? — дуя на свой кофе, спросил Евгений.
— Теперь наши следы отыщет кто угодно, а по сугробам идти, да ещё и со всеми нашими припасами будет тяжело и медленно, — вздохнул полковник. — Я уж не говорю о том, что мы будем как на блюдечке в нашей тёмной одежде.
— Можно оставить кое-какие припасы, — предложил Валера. — Например, часть гранат для гранатомётов, уж больно они тяжёлые.
— Да, наверное, но если начнётся бой, мы, возможно, об этом очень пожалеем.
— А… давайте погрузим их на сани и повезём за собой, — скромно подал идею Ваня, поднимаясь с кровати за ещё одним сухарём.
— А что? Идея! — поддержал его я. — Смастерим сани и погрузим на них то, что тяжело нести. Пускай снег станет не в помеху, а в помощь нам!
— Что ж, это идея, — кивнул полковник. — Так и сделаем. А, кроме того, попытаемся стать ещё и незаметными. Нужно найти как можно больше белых простыней. Валера, Женя и ты Игорь, доедайте и идите, обыщите дома в округе. Принесите все светлые простыни, тёплые вещи, бинты и… — задумался он на мгновение, — если попадётся, то и аптечки, а то мало ли что может случиться — не на курорт едем. Хотя на курорт их стоило бы брать в первую очередь.
Не теряя времени, мы быстро допили кофе и, надев верхнюю одежду, вышли на двор.
В лицо и лёгкие ударил свежий морозный воздух. Снега вокруг навалило сантиметров тридцать — немалое количество, как за одну ночь, и продолжал идти, словно стеной преградив дорогу, мешая ориентироваться и передвигаться.
«Градусов пять ниже нуля, — оценил я. — Хорошо хоть без ветра — не так холодно».
Спешно оббежав все сохранившиеся избы, с трудом перебираясь через горы снега, мы натаскали все простыни, что нашли, кое-какую верхнюю одежду белого цвета, в основном, женскую: шапки и шарфы, а так же одну шубу из белого меха наружу. Ничего, что женская, решили мы, так как выбирать всё равно не приходилось. Кроме того, прихватили с собой несколько пар валенок — для тех, кто был в туфлях, что в мороз, как теперь, грозило бы ни больше, ни меньше — обморожением конечностей.
Всё снесли в «штаб» и сразу же принялись за дело: разрезали простыни, взяли нитки с иголками в руки и… взялись сшивать импровизированные комбинезоны. Не слишком обтягивающие, но и не слишком просторные. Примерные размеры снимали на месте, прикладывая материю на себя и замечая, где сшивать, а где отрезать. Как раз пригодились навыки далёкого детства, когда мой класс, по причине болезни трудовика примерно на месяц перекинули к девочкам, где нам, пацанам, пришлось взяться за нитки с иголками наравне с представительницами прекрасного пола. Мало того, помню, тогда я даже вязал немного спицами. Так что в жизни может пригодиться даже то, что по логике вещей вообще, казалось бы, и вовсе не нужно.
Те, кто не умел работать с иголками, учились, на ходу осваивая мастерство шитья у меня, Вячеслава Михайловича и полковника, который, кстати, тоже неплохо обращался с материей.
— Нитку с иголкой должен носить с собой каждый солдат, и не только носить, но и уметь с ними обращаться, — наставлял нас Олег Иванович. — Ведь никогда не знаешь, что случится с тобой в бою или
