Был поздний вечер. На террасахГоры, сползающей на дно,Дремал поселок, опоясавЛазурной бухточки пятно.Туманным кругом акварелиЛежала в облаке луна,И звезды еле-еле тлели,И еле двигалась волна.Под равномерный шум прибояКачались в бухте корабли.И вдруг, утробным воем воя,Все море вспыхнуло вдали.И в ослепительном сплетеньеОгней, пронзивших небосвод,Гигантский лебедь, белый гений,На рейде встал электроход.Он встал над бездной вертикальнойВ тройном созвучии октав,Обрывки бури музыкальнойИз окон щедро раскидав.Он весь дрожал от этой бури,Он с морем был в одном ключе,Но тяготел к архитектуре,Подняв антенну на плече.Он в море был явленьем смысла,Где электричество и звук,Как равнозначащие числа,Передо мной предстали вдруг.
1949
Гурзуф
В большом полукружии горных пород,Где, темные ноги разув,В лазурную чашу сияющих водСпускается сонный Гурзуф,Где скалы, вступая в зеркальный затон,Стоят по колено в воде,Где море поет, подперев небосклон,И зеркалом служит звезде,—Лишь здесь я познал превосходство морейНад нашею тесной землей,Услышал медлительный ход кораблейИ отзвук равнины морской.Есть таинство отзвуков. Может быть, насЗатем и волнует оно,Что каждое сердце предчувствует час,Когда оно канет на дно.О, что бы я только не отдал взаменЗа то, чтобы даль донеслаИ стон Персефоны, и пенье сирен,И звон боевого весла!
1949
Седов
Он умирал, сжимая компас верный.Природа мертвая, закованная льдом,Лежала вкруг него, и солнца лик пещерныйЧерез туман просвечивал с трудом.Лохматые, с ремнями на груди,