— Да, ментары полностью за.
Направленный в нужную сторону Фред-заменитель продолжал свой доклад с типичной рассовской деловой с меткой. (Деловая сметка.)
— Это все, — вздохнул он, когда закончил.
— Точно все?
— Надо, думаю, добавить еще одно. Не знаю, насколько весомо будет мое заявление — я ведь только искусственная конструкция, — но у меня есть ощущение относительно Вероники Гуж.
— Что за ощущение?
— Чутье. — Ну и?
— Я чувствую, что ей можно довериться. Поэтому меня и заинтересовала помощь, которую она оказала тебе.
— Понятно. Спасибо, что сказал. И за службу спасибо.
— Не стоит.
Они помолчали, и заменитель спросил:
— Может, ты сделаешь это прямо сейчас?
— Да, извини. Сотри заменителя, Маркус. Заменитель исчез. Фред закрыл съездовское пространство
и связался с центром «Долголетие» узнать о состоянии инспектора Коста. Оно по-прежнему оставалось критическим.
Фред спустился в столовую за кофе и пончиками. Она почти опустела. Многих рассов вызвали на дежурство ввиду чрезвычайного положения. Одни препятствовали аффам мочить друг друга, другие, несомненно, несли вахту как десантники — ведь теперь Чикаго лишился своего защитного купола. (Храбрость.)
Вернувшись в кабину, Фред запросил у Маркуса инфочип с комплектом бортжурнала «Полундра». Просьба не из обычных — Маркус, как правило, сам занимался поиском. Но ментар предоставил инфочип, не задавая вопросов, а Фред включил изоляционное поле, отгородившись от Маркуса и прочих потенциальных шпионов. Рассовские кабины обеспечивали довольно хорошую изоляцию — не такую, как нулевые комнаты, зато комфортнее.
Он вставил инфочип в считыватель, и на рабочем столе появился указатель.
Фред более или менее ориентировался в содержании журнала. Это сборник дневниковых записей и мыслей рассов за период примерно ста лет, от самого Томаса Э. до последнего времени. Почти все они относятся к работе, к разным тонкостям, с которыми имеют дело сотрудники служб безопасности. В файле «Хвастуны» описываются наиболее опасные миссии (за исключением конфиденциальных подробностей). Маркус уже ввел туда вчерашнее сражение с боебайтором, не называя, однако, имен. Имеется также Стена Почета для рассов, убитых при исполнении. Самый популярный раздел — это Список Списков. Всего в журнале больше семисот тысяч статей — не так уж, в общем, и много за полмиллиарда расс-лет.
Следуя своей теории о секретном, не включенном в указатель разделе, Фред пролистал журнал от начала до конца. Вдруг найдется какой-то ключ? Можно, конечно, спросить Маркуса, но если секрет существует, то и Маркус о нем не должен знать. После трех часов кропотливой работы Фред сдался. Рассы, если не считать нескольких списков, обозначенных как стихи, экспрессивностью могли сравниться с дубами.
Ничего, сейчас он это исправит. Фред открыл новый том, озаглавив его «Книга расса», набрал воздуха и начал так:
— Моим клон-братьям. Вопреки всем свидетельствам мы, подобия Томаса Э. Расса, отличаемся богатой внутренней жизнью. Можно лишь догадываться, отчего мы так неохотно делимся ею с другими и даже между собой. Сегодня я начинаю то, что, как я надеюсь, станет новой традицией — открытый разговор со своими братьями.
Сделав паузу, он перечитал надиктованное. В целом годится — он выразил что хотел, но уж очень высокопарно. Рассы все время пополняют свое образование, однако эрудицией козырять не любят. Фред стер текст и начал заново — так, как с Рейли бы говорил. Оставил только обращение, которое ему нравилось.
— Моим клон-братьям. Мне опротивела наша привычка держать все закупоренным внутри. Это нездорово. Поэтому я выскажу здесь свое мнение и погляжу, последует ли кто-нибудь моему примеру. Предлагаю сделать «Книгу расса» местом, где все рассы смогут поговорить друг с другом в открытую.
Он снова перечитал свою речь. Может, немного фамильярно на этот раз, но лучше, чем было.
— Ходит много разговоров о так называемом клоновом износе, — продолжил он в том же духе. — Такого явления, разумеется, нет в природе. Это просто обывательский миф, попытка неитерантов принизить нас. Но если износ все-таки существует, как мне узнать, поражен я им или нет?
Если позволите, я скажу по-другому. Всем нам известно, что мы, братья Томаса Э., предпочитаем носить тяжелые коричневые ботинки. Это так типично для нас, что стало расхожим клише. Я лично не понимаю, как можно закодировать в наших генах предпочтение обуви определенного цвета. Что будет, если я завтра проснусь и подумаю: «А не надеть ли мне черные ботинки, черт побери?» Подозреваю, что все встречные обратят на это внимание. Я стану такой сенсацией, что больше никогда, наверное, их не надену. Может быть, коричневые ботинки мы любим в молодости, а у рассов определенного возраста развивается вкус к обуви другого оттенка. Вы следите за моей мыслью? Если мы не решаемся носить черные ботинки из- за возможной реакции окружающих и даже в своем кругу не обсуждаем этот вопрос, у нас у всех может возникнуть тайная неудовлетворенность своей повседневной обувью.
По-моему, такое положение дел не совсем естественно. Нам всем заморочили голову. Мы так стараемся соответствовать своей родословной, что подавляем все мысли, угрожающие нас как-то разъединить. Поверьте мне, братья: это прямой путь к безумию.
Так по крайней мере кажется мне, а раз мне так кажется, то чуть ли не полмиллиона из вас, я уверен, чувствует то же самое.
Вот что я поэтому хочу сделать. Я хочу посвятить этот том, «Книгу расса», свободному выражению наших мнений и всех вас, братья, призываю внести свою долю. Расскажите обо всем, что заставляет нас дергаться.
Начну для затравки с себя.
Фред помолчал. Надо выкопать в себе что-нибудь похлеще, самое провокационное, чтобы развязать неподатливые рассовские языки. Позднее можно будет поговорить на предмет лояльности, но для почина это не подходит: слишком взрывная тема. Лучше взять вопрос побезопаснее, но с перчиком.
— Значит, так. Я хочу переспать с дикаркой. Усекли? Хочу трахнуть бабу, чье тело не похоже ни на одно женское тело в мире. Поймите меня правильно: я люблю наших итеранток. Они лучшие. Не имею абсолютно ничего против лин, дженни и других женских типажей. Мне просто интересно разок пойти в койку с дикаркой и посмотреть, как это будет.
Ну вот. И не говорите мне, что я единственный расе, захотевший дикарку.
Теперь ваш черед. Спасибо, что выслушали.
При повторном чтении у Фреда возникло острое желание стереть «Книгу расса» ко всем чертям, но он удержался. Должен же кто-нибудь сделать первый шаг. Кроме того, он
3.4
Вчера Богдан опоздал на работу, зато сегодня времени было навалом. По пути к станции «Библиотека» он высматривал, не натворили ли чего МОБИ теперь, когда купола больше нет. Вот тротуар под ногами странный какой-то, как губка. Может, это воображение? Богдан перешел на ту сторону. И все
