Наверное, всем знакомо приятное чувство облегчения, когда Судьба упорно преследует вас и вдруг вы встречаете человека, на ком можно выместить долго подавляемую досаду. Коммерсант, у которого плохо идут дела, срывает злость на конторском служащем. Конторский служащий отыгрывается на посыльном. Посыльный дает пинка кошке. Кошка выскакивает на улицу и задает трепку котенку, котенок, замыкая круг, убегает в поле и принимается ловить мышь.
Именно это и произошло со мной. Доведенный до белого каления папашей Бассетом, Мадлен Бассет, Стиффи Бинг и иже с ними, преследуемый безжалостным Роком, я с отрадой подумал, что сейчас-то я сквитаюсь с Родериком Сподом.
— Спод! — властно крикнул я.
Он замер с поднятым кулаком и обратил ко мне горящее багровое лицо. Увидел, что это я, и в глазах погас кровожадный блеск. Казалось, он вот-вот угодливо завиляет хвостом.
— В чем дело, Спод, что все это значит?
— А, это вы, Вустер, здравствуйте. Какой приятный вечер.
Ох и потешу я свою душеньку, слишком долго мне пришлось копить досаду.
— При чем тут вечер — приятный он или нет. Честное слово, Спод, вы перешли все границы. Это была последняя капля, придется принять против вас самые суровые меры.
— Но как же так, Вустер…
— Как вы посмели устроить в доме этот немыслимый тарарам? Переполошили всех. Неужто вы забыли, что я приказал вам сдерживать свой необузданный нрав и не носиться с оголтелым видом, точно взбесившийся гиппопотам? Я-то думал, что после моих слов вы проведете остаток вечера, уединившись в своей комнате с хорошей книгой. А вы? Возобновили попытки напасть на моих друзей и нанести им увечья, за этим я вас и застал. Вынужден предупредить вас, Спод, что мое терпение не безгранично.
— Эх, Вустер, Вустер, ничего вы не понимаете.
— А что я должен понимать?
— Не знаете, что меня на это толкнул сам лупоглазый Финк-Ноттл. — На лице Спода появилось тоскующее выражение. — Я просто должен свернуть ему шею.
— И не мечтайте.
— Ну, вытрясу из него душу.
— И душу не вытрясите.
— Он назвал меня напыщенным ослом.
— Когда Гасси это сказал?
— В общем-то он не говорил. Он написал. Вот, смотрите.
Он вынул из кармана небольшой блокнот в коричневом кожаном переплете. Вот так сюрприз!
Мне снова вспомнился Архимед: короткий рассказ Дживса о том, как он открыл закон о действии выталкивающей силы, произвел на меня глубокое впечатление, я словно видел все собственными глазами. Вот он пробует кончиком ноги воду в ванне… входит в нее… ложится. Мысленно я повторял за ним все его движения — намыливал губку, мыл шампунем волосы, потом запел…
И вдруг, когда он легко взял высокую ноту, его голос умолк. Наступила мертвая тишина… Сквозь мыльную пену видно, какой необыкновенный свет горит в его глазах. Губка падает из рук, он этого не замечает. С уст срывается торжествующий возглас: «Ура! Я открыл! Я открыл закон Архимеда!» И он выскакивает из ванны вне себя от счастья. Точно такое же действие оказало на меня чудесное появление блокнота. Миг ошеломленного молчания, потом торжествующий возглас. И я не сомневаюсь, что, когда я властно протягивал руку к блокноту, в моих глазах горел необыкновенный свет.
— Давайте сюда блокнот.
— Да, Вустер, я очень хочу, чтобы вы прочитали. Тогда вы меня поймете. Он попал мне в руки случайно. Я подумал, что сэру Уоткину Бассету будет спокойнее, если я возьмусь приглядывать за коровой. В округе сейчас то и дело кого-нибудь грабят, — торопливо пояснил он, — а эти стеклянные двери так ненадежны. И поэтому я… э-э… пошел в гостиную, где размещается коллекция, и вынул сливочник из горки. Меня удивило, что внутри что-то перекатывается. Я открыл крышку и увидел этот блокнот. Смотрите, — он ткнул своим похожим на банан пальцем. — Вот что он пишет о том, как я ем спаржу.
Наверное, Родерик Спод решил, что мы с ним будем вместе читать, переворачивая страницы. Но я сунул блокнот в карман и увидел, как сильно он разочарован.
— Вы что же, Вустер, хотите забрать блокнот?
— Да.
— Но я собирался показать его сэру Уоткину. Там и о нем много.
— Спод, зачем же понапрасну огорчать сэра Уоткина?
— Может быть, вы и правы. Тогда я снова займусь дверью, буду ее высаживать?
— Ни в коем случае, — категорически запретил я. — Вы можете сделать только одно: испариться.
— Испариться?
— Да, испариться. Оставьте меня, Спод, я хочу побыть один.
Вот он скрылся за углом, и тогда я сам принялся колотить в дверь.
— Гасси!
Ни звука в ответ.
— Гасси, выходи!
— Не дождетесь, скорее сдохнете.
— Да выходи ты, балда, это я, Берти.
Но и это на него не подействовало.
Позднее он мне объяснил, что ему показалось, будто Спод искусно подделывается под мой голос. В конце концов я все-таки убедил Гасси, что это и в самом деле друг его детства, он, и никто другой, после чего услышал шум отодвигаемой мебели, дверь открылась, и он осторожно высунул голову, точно улитка, пожелавшая разведать обстановку после того, как кончилась гроза.
Не буду описывать в подробностях последовавшую бурную сцену. Вы, несомненно, не раз видели что-то подобное в кино, когда в последнюю минуту появляется десант американской морской пехоты и спасает осажденный гарнизон. Скажу только, что от радости он чуть ли не скакал вокруг меня, как собака. У него сложилось впечатление, что я одержал победу над Родериком Сподом в кулачном бою, и я решил не разубеждать его. Сунув ему в руку блокнот, я велел идти к Мадлен и показать ей, а сам вошел в свою комнату.
Дживс был там, занимался какими-то делами.
Я собирался, как только увижу его, выдать ему по первое число за нервотрепку, которую мне пришлось пережить по его милости, когда я беседовал с папашей Бассетом. Но сейчас я лишь рассиялся самой сердечной улыбкой, никаких злобных взглядов. Ведь в конце концов его план увенчался успехом, и вообще сейчас не время сводить счеты. Разве Веллингтон[37] распекал своих солдат после битвы при Ватерлоо? Он хлопал их по плечу и ставил выпивку.
— А, Дживс, вы здесь.
— Да, сэр.
— Ну что ж, Дживс, можно начинать складывать вещи.
— Простите, сэр?
— Возвращаемся домой. Завтра и уедем.
— Значит, сэр, вы не предполагаете продлить ваш визит в «Тотли-Тауэрсе»?
Я от души рассмеялся.
— Дживс, не задавайте глупых вопросов. Неужели человек по доброй воле захочет продлить свой визит в «Тотли-Тауэрсе»? Меня здесь ничто больше не задерживает. Я свой долг выполнил. Завтра проснемся, и сразу в путь. Так что начинайте укладываться, рванем как можно раньше, не будем терять ни минуты. Ведь это не займет много времени?
— Нет, сэр. У нас всего два чемодана.
Он извлек их из-под кровати и, открыв тот, что побольше, принялся укладывать в него пиджаки, брюки и прочее, а я, расположившись в кресле, начал вводить его в курс последних событий.
— Так вот, Дживс, ваш план сработал без сучка и задоринки.
