Попытки трудоустройства
Наряду с восстановлением регистрации и вынужденным сутяжничеством занимался я и трудоустройством. Подготовив резюме на русском и английском языках, я разослал их примерно в 50 специализированных агентств, занимающихся подбором кадров для организаций. Разумеется, всех своих друзей и знакомых я также озадачил просьбой о помощи в трудоустройстве. Регулярно изучал соответствующие издания и делал заявки.
Проходили недели, однако никаких предложений не поступало. Собственно, их нет и по сей день. Несколько собеседований, состоявшихся по рекомендации знакомых, окончились неопределенным обещанием «подумать». Какому предпринимателю нужен предпенсионного возраста человек с неясным прошлым?
И я решил обратиться в районный департамент занятости. Здесь меня ждал не меньший сюрприз. Тщательно изучив и занеся в компьютер данные моих дипломов и трудовой книжки, инспектор предложила мне на выбор две вакансии: гардеробщика с окладом 1100 руб. и грузчика на радиозаводе с зарплатой до 6000 руб. Это меня ошарашило, но мне разъяснили, что после почти пятилетнего перерыва в стаже я считаюсь человеком, утратившим специальность, и могу рассчитывать только на неквалифицированную работу. И вообще, время, мол, такое сложное, что на хорошее надеяться не следует. Если я не могу работать грузчиком, то мне следует принести соответствующую медицинскую справку, сам по себе возраст для этого не помеха. Зачем только было засорять базу данных департамента переписыванием моих дипломов? Для отчетности?
Время действительно сложное, особенно для меня, но я решил, что все-таки буду искать устраивающую меня работу. Работать можно по двум причинам: ради денег или ради удовольствия. Жизненный успех, на мой взгляд — это когда работаешь с удовольствием на хорошо оплачиваемой должности. Предложенное мне не сулит ни того, ни другого. Пока же перебьюсь случайными заработками — не так уж безнадежно я утратил свои знания, буду заниматься своими делами и своим «делом». Жена и дочка меня поддержали.
Так и живу.
Что дальше?
В конце всякого изложения положено делать выводы. Какие выводы могу сделать я сейчас? Думаю, что для них время еще не настало, так как не считаю мою историю законченной. К сожалению, судебная машина крутится настолько медленно, что нужно быть черепахой и жить не менее трехсот лет, чтобы дождаться завершения ее работы. Я уж и не говорю, что машина эта чрезвычайно прожорлива и требует массу денег и сил от попавших в ее жернова или желающих ею воспользоваться.
С 1 ноября 2000 года моя жалоба зарегистрирована в Европейском суде по правам человека. С 5 мая 1998 года Российская Федерация находится в юрисдикции этого суда, что означает возможность для каждого гражданина страны подавать индивидуальные жалобы на Россию по поводу нарушений прав, гарантированных Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод.
В свою очередь российские суды, как и суды любой другой страны-члена Совета Европы, обязаны наряду с нормами внутреннего уголовно-процессуального законодательства руководствоваться положениями Европейской конвенции, так как, согласно статье 15 части. 4 Конституции РФ, «нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы». Более того, если эти нормы вступают в противоречие с внутренним законодательством, «то применяются правила международного договора».
Обращение в Страсбург, равно как и сутяжничество вообще — не мой выбор. Просто у меня нет другого пути для того, чтобы добиться справедливости. Ведь, по мнению Верховного суда России, рассмотревшего кассационные жалобы на приговор Мосгорсуда, «ни органами следствия, ни судом не допущено каких-либо нарушений уголовно-процессуального закона, норм Конституции РФ и международного права, в частности Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод».
Известный правозащитник Сергей Ковалев — мой подельник, как он себя однажды назвал — расценил решение Верховного суда как «серьезный удар по престижу страны». Еще большим позором для России, по его мнению, станет рассмотрение дела в Страсбурге.[92] Посмотрим, к какому выводу придут международные судьи. Так ли безупречна наша судебно-правовая система, какой она себя считает? Из выступлений нашей прокуратуры на международной арене следует, что российские представления о законности зачастую противоположны общепризнанным.
На что я жалуюсь? По большому счету записки эти и есть моя развернутая жалоба. Прочтя их и сопоставив с положениями Европейской конвенции, квалифицированный юрист сможет сделать надлежащие выводы. Если все суммировать, то в тезисном изложении получится следующая картина.
Обстоятельства задержания; условия транспортировки в суд и условия содержания в здании суда в бетонном «стакане»; уровень медицинского обслуживания во время предварительного заключения и отказ властей разрешить медицинский осмотр независимыми экспертами; условия ознакомления с протоколом судебного заседания; видеозапись в «Лефортово» и использование высокочастотной аппаратуры в зале суда; шантаж со стороны следствия в отношении детей; заключение в следственном изоляторе, принадлежащем ФСБ, а не министерству юстиции.
У следствия не было оснований предполагать, что я от него скроюсь; допрос меня как подозреваемого проводился до разъяснения причин подозрения; о содержании обвинения мне было сообщено лишь спустя десять дней после ареста, когда оно было предъявлено официально; я не был доставлен к прокурору, санкционировавшему арест; длительность содержания под стражей и неспособность судов незамедлительно рассмотреть ходатайства об освобождении, некоторые из которых были рассмотрены уже после осуждения; отклонение судами ходатайств об изменении меры пресечения на не связанную с содержанием под стражей.
Суд принял недопустимые доказательства, в частности документы на корейском языке и показания некоторых свидетелей, сделанные в ходе предварительного следствия; отсутствие возможности задать вопросы свидетелям, которых суд не вызывал, но чьи показания оглашались; чрезмерная длительность судебного разбирательства; суд первой инстанции состоял из специально уполномоченных судей; в деле участвовал военный, а не гражданский прокурор; закрытый характер суда; отказ рассмотреть ходатайство о рассмотрении дела судом присяжных.
