минимумом исходных данных. Они прочёсывали лес — четыре человека, которые обследовали четыре сектора, двигаясь взад и вперёд, ориентируясь по показаниям компаса, количеству шагов и меткам в виде красных ленточек, водя по земле металлоискателями.
Металлоискатель оператора котельной издал пронзительный писк, заставивший последнего вздрогнуть: до сих пор этот прибор ни на что не реагировал.
Звук был таким громким и раздался так близко, что услышал Дэйв. Он подбежал к месту как раз тогда, когда мужчина принялся торопливо копать землю лопатой.
Лопата Дэйва лязгнула, наткнувшись на что-то.
Он разгрёб землю, подцепил предмет лопатой, поднатужился, потом копнул ещё несколько раз и, наконец, вывернул из земли…
Старое лезвие от топора.
Он отнёс находку к своим вещам. Поиски продолжались.
Синг позвонила Кэпу, чтобы сообщить об окончании охоты. Новость казалась настолько закономерной и неизбежной, что не потрясла и не удивила его, а лишь придала ещё большую решимость.
— Ну, возможно, для Джимми и охотников дело закончилось, но не для нас, — сказал он. — Приезжай сюда, как только сможешь.
Синг попрощалась, захлопнула свой мобильник и стала наблюдать за финальной сценой исхода, стоя у своего автофургона.
Джимми Кларк затянул и закрепил последнюю верёвку на тюке с охотничьим снаряжением, уложенным в кузов служебного пикапа, легко притронулся пальцами к козырьку фуражки, прощаясь с Синг, и забрался в кабину. Четверо лесников из службы охраны леса уже сидели в своём бледно-зелёном автомобиле с включённым двигателем. Когда Джимми тронулся с места, они последовали за ним, на малой скорости проехали через деревушку Уайттейл и вскоре скрылись за поворотом дороги. Наступила тишина.
Уайли Кейн аккуратно скатал и увязал медвежью шкуру, уложив её в кузов своего старенького пикапа таким образом, что из-под брезента виднелась только медвежья морда. Он счастливо насвистывал, когда к нему подошла Синг.
— Я хочу поблагодарить вас за помощь, леди, — сказал он.
— Я рада за вас, — ответила Синг.
— Спасибо. Но мне жаль. С учётом всего сегодня печальный день для вас и ваших друзей.
— Спасибо.
— Что… э-э… что офицер Шелтон собирается теперь делать? — спросил он.
Синг посмотрела в сторону леса, куда Рид ушёл бродить в одиночестве.
— Жить дальше.
— Как по-вашему, теперь он убедился? Я имею в виду, он не собирается продолжать поиски своей жены или охоту на снежного человека?
— Этого никто не знает.
Кейн улыбнулся и протянул руку.
— Было приятно познакомиться с вами. Синг пожала ему руку.
— Можно попросить вас об одном небольшом одолжении?
— Да, мэм.
— Вы не дадите мне кусочек вашей медвежатины? — На лице Кейна отразилось недоумение, но она пояснила: — Просто подарок на память, как цветы.
— Найдётся двадцать долларов?
Пит вышел из автофургона с тяжёлым сердцем, глубоко подавленный и чувствуя себя на двадцать лет старше. Он прилёг поспать, но так и не сомкнул глаз. Он задавался вопросом, где Рид и что с ним происходит, — счастье, если он живой, ибо на большее в данный момент надеяться не приходилось. Пит плохо представлял, где может быть Синг. Почти все автомобили, недавно стоявшие у обочины дороги, уехали, и Уайттейл снова превратился в старую, почти безлюдную деревушку, какой был.
Джимми уехал не попрощавшись. Пит прислонился к стенке автофургона и с минуту стоял неподвижно, сожалея о таком далеко не дружеском расставании. У них с Джимми произошла дискуссия, потом полемика, перешедшая в шумную ссору по вопросу о куске куртки, обнаруженном в желудке медведя. Для Джимми он рассеивал последние сомнения и отвечал на все вопросы. Для Пита и Рида он являлся всего лишь очередной находкой медведя, притягательной из-за кровавого пятна и проглоченной после того, как Бек; уже не было поблизости. Разумеется, ссылка на следы самца-вожака, найденные на второй приманочной точке, не привела к разрешению разногласий, но лишь усугубила их.
Пит вздохнул, глубоко поражённый тем, насколько скверно порой складываются обстоятельства, что бы он ни делал.
Над деревьями поодаль поднимался дымок. Пит направился туда и нашёл Синг сидящей на бревне перед костром. Она куталась в тёплое индейское одеяло и подкидывала сухие ветки в огонь, в котором, шипя и дымясь, горел кусок медвежатины.
Рядом сидел Макс Джонсон, продолжая односторонний разговор.
— Право слово, нет большого смысла упорствовать в поисках. Думаю, Питу и Риду просто нужно смириться со случившимся и продолжать жить дальше. — Он заметил Пита. — О, привет, Пит! Как настроение?
— Бек Шелтон погибла, — сухо ответил он, вступая в выложенный из брёвен круг, посреди которого горел костёр. — Какое у меня может быть настроение?
— Мне очень жаль. Но оно к лучшему, что вы теперь знаете, ведь правда? Дело закрыто. Именно в этом вы нуждались последние несколько дней, и теперь…
— Макс. — Пит взглянул на Синг, которая молчала, глядя на языки пламени. — Думаю, сейчас не время для общения.
Макс посмотрел на Синг так, словно только сейчас увидел её. Он кивнул и, не сказав больше ни слова, оставил их одних.
Пит нашёл ещё несколько сухих сучьев и аккуратно положил в костёр с таким расчётом, чтобы пламя вокруг мяса пылало пожарче. Он сел на бревно рядом с Синг — близко, как добрый друг.
Вскоре из леса вернулся Рид — живой, невредимый и молчаливый. Пит и Синг поприветствовали его взглядом, но никто не произнёс ни слова. С минуту Рид смотрел на костёр и горящее мясо, потом подобрал с земли ещё две ветки и подбросил в огонь. Он сел рядом с Синг с другой стороны, и они втроём стали смотреть на языки пламени.
Когда от мяса почти ничего не осталось, Синг закрыла глаза, выпустив из-под сомкнутых век струйки слёз, и, легко покачиваясь, затянула старинную индейскую похоронную песнь. Сначала она выводила низким и тихим печальным голосом напев без слов, выражающий скорбь, которую знает лишь душа. Скорбь сменилась болью, и песнь зазвучала громче и выше тоном. Душевное страдание взлетало к небу вместе с дымом от костра и улетало к горам, куда ушёл друг, чтобы никогда не вернуться.
К глазам Рида подступили слёзы. Песнь обволакивала сердце, наполняя его скорбью, словно он пел сам. Песнь говорила за него: «Вот я, кто я есть и где я есть сейчас».
Пит снял шляпу и устремил взгляд на горы, ни о чём не думая, просто недоумевая, задаваясь вечным вопросом «почему», который всегда приходил в подобные минуты. Песнь отвечала такому настроению и казалась необычайно уместной. Возможно, этой песне научили Синг горы.
Песнь не имела собственного конца. Когда Синг закончила, когда излила всю свою боль горам и Богу, их сотворившему, когда простонала своё последнее «прощай», песнь ушла на покой, тихо затворилась, как дверь между прошлым и настоящим. Синг чувствовала себя обессиленной и опустошённой, но на сердце у неё чуть-чуть полегчало.
Огонь пожрал медвежье мясо. Синг открыла глаза и вытерла слёзы.
— Спасибо тебе, — сказал Рид.
— Откуда ты знаешь эту песню? — спросил Пит.
— Мой дед пел её, когда умерла бабушка, — тихо ответила она. — Я знаю не все слова, но помню чувства.
Бек снова шлёпнулась на землю, доставленная на место своей измученной, испуганной приёмной
