рыбы тут не так много, как я думаю. Не так ли?
– Верно все – сетями перетягали да электроудочками повыбивали давно уже. Спасу от браконьеров нет.
– Вот! У вас одна надежда – крысы перестанут получать подкрепление, как и свинки. Вдобавок у свинок должно исчезнуть центральное командование. В таком случае вы, очистив лес от зубаток, больше о них и не вспомните. А отбив атаки свинорылов, что в лес сунутся, забудете и о них – они не получат подкреплений после разгрома. Потом, конечно, несколько лет будет трудных. Надо будет потихоньку очищать Землю от них, а при этом самим не помереть от голода и не одичать. Но это уже будет решаемый вопрос. Так что в ваших интересах помочь нам всем чем сможете. Это не мне выгодно – это нам выгодно. Сделать это должны мы – на подкрепление надежды нет. Некому нам помогать и некого ждать. И так много времени ушло уже: промедлим – лишимся последней надежды.
Никодим, перебирая пряди бороды, покосился на подслушивающего Тоху и поманил генерала за собой:
– Пойдем чаю хлебнем и там в две головы прикинем, что да как.
Разочарованный Тоха поплелся к самоходке – больше ему подслушивать не дадут. Достал винтовку, занялся уже привычным делом – имитацией стрельбы. С удовлетворением отметил, что цель в прицел теперь ловит заметно быстрее, да и удерживает увереннее. Ему бы еще недельки две такого тренинга – и стал бы настоящим противотанковым снайпером. Фигня, что Онищенко насчет этого говорил, – танки калечить из такой винтовки можно. Свинки почти всегда с распахнутыми люками катаются. Да и в ствол если пулю влупить, пушке не понравится.
Лысый, присев возле Тохи, попытался завязать с ним обсуждение достоинств замеченных здесь человеческих самок, но отклика не добился. Зато заразился милитаристским вирусом: разобрал автомат, почистил и с полчаса тоже пытался имитировать стрельбу. Затем ему это надоело, и он до самого ужина со зловещим видом точил гигантский нож, кровожадно поглядывая на шатающихся мимо «аборигенов».
И что интересно – ни один не подошел попросить закурить.
За ужином (тоже очень сытным и вкусным) Тохе удалось узнать о себе новые вещи. Длинные корявые столы, поставленные в три ряда, этому способствовали. Усевшись за спинами пары парней, он подслушал часть их беседы. Не подозревая о его присутствии, они взахлеб обсуждали генерала Рощина и его отряд. Странно, но Тоха их потряс больше всего. Оказывается, со стороны он представлялся абсолютно отмороженным спецназовцем, успевшим за свою короткую жизнь оставить пару городов вдов и озеро крови объемом с половину Байкала. А теперь у него какая-то уникальная по жестокости миссия, для чего ему выделили секретное ружье с реактивными пулями, из которого он от скуки весь вечер целился по обитателям лагеря, мечтая их всех перестрелять. Еще одним убедительным доказательством сурового характера Тохи являлся факт его знакомства с Егором – тем самым «пиротехником». Никто к его хозяйству ни за какие коврижки не решался приблизиться, а Тоха запросто сходил – и вроде бы даже курил над страшной кастрюлей, смахивая пепел в расплав тола. Тохе завидовали: его прошлым и будущим подвигам, крутому камуфляжу, испачканному пятнами несмываемой крови, фантастической винтовке и успеху у девушек. Оказывается, пока он таращился в прицел на кур и овец, ему строила глазки вся женская половина населения, а некоторые чуть ли не раскладывались в нескольких шагах. Но Тоха был настолько суров, что игнорировал все недвусмысленные намеки. А может, даже брезговал местными простушками – ему подавай фиф посложнее.
Лысому тоже досталось – причислили к стану таких же отморозков. А что еще можно подумать о человеке, полтора часа занимавшемся полировкой ножа? Самое доброе, что о нем было высказано, – предположили, что этим ножом он бреет лицо и голову, иногда даже не смыв с него кровь после боя.
А еще народ пребывал в догадках: уже все знали, что у военных какая-то сильно секретная и важная миссия, и все строили насчет этого догадки. Поговаривали, что в пушке у них заряжен секретный снаряд с маркировкой «БЕЗ ГМО» – наверняка что-то биологически жуткое. Под конец Тоха успел ознакомиться с предположением, что в грузовике они везут раненого президента, собираясь доставить его до Волги, где их дожидается атомная подлодка. Интересно – а как она плотины на реке преодолевает? Надев валенки? С логикой местные ребята явно не дружили – видимо, в здешнем самогоне слишком много сивушных масел, или бензин дешевый часто нюхали.
Уже в сумерках Синельникову начали делать операцию. В лагере был хороший хирург, терапевт и стоматолог. Медицинское обучение имеет полезную особенность – на первых порах будущих врачей учат практически одинаково. Они получают багаж базовых знаний, а уже дальше начинается специализация. Так что в ранах разбираются все, и если резать самолично побоятся, то помощь оказать смогут.
Пока Синельникову кромсали брюхо, Рощин собрал всех, кроме бабки, оставшейся с ребенком, и рассказал о том, что будет завтра, начав с предисловия.
Люди Никодима, по его словам, не раз выбирались к Верхнеглинску на разведку (местный синоним мародерства) и обстановку там представляли. Они рассказывали, что центральная часть города насыщена свинками очень плотно – туда и близко не подобраться. Причем свинорылы эти, даже замечая разведчиков, бывало, их обстреливали, но далеко не преследовали – достигнув окраины, возвращались назад.
Но между окраиной и центром серьезных сил в городе не было. Свинки, конечно, шастали, но небольшими отрядами, в домах у каждого окна по три рыла не торчало. Таким образом, можно было воспользоваться идеей Тохи и, дотащив пушку до указанной им позиции, поразить цель. Задача отряда Рощина – просто сделать один выстрел. Никодим пообещал отвлечь свинок, организовав атаку на город примерно в трех километрах от позиции. Его бойцы, наделав там шума, заманят свинок в место, откуда их технике быстро не выбраться. Если повезет, туда стянутся враги со всей округи, и никто не помешает замыслу генерала.
Тоха, слушая это, кое-чего не понимал. Отряд у них слишком мал – Никодим для приличия мог бы хотя бы пяток ребят с автоматами добавить. Но не добавил – всех своих пустил на отвлекающий маневр. Почему? Боится, что Рощин их к себе переманит? Не хочет ни на миг выпускать людей из-под своего командования? Да кто его знает… Как решили, так решили. Но если что случится – будет туго. Одна надежда на танк – экипаж уже себя в деле показал хорошо, и с мелкой угрозой должны справиться.
Атака начнется не с утра, да и не успеют они до утра добраться до окраины города. Время выбрали с таким расчетом, чтобы солнце находилось на одной линии с позицией и центром города. Хоть какая-то помеха для глаз наблюдателей – ведь часть пути придется проделывать на глазах у половины Верхнеглинска.
Если все пройдет как задумано, они доберутся до позиции, наведут орудие, выпустят снаряд. Затем, лежа на брюхе, дождутся прекращения воздействия основных поражающих факторов, после чего покинут город. А дальше…
Дальше Рощин не загадывал. Да и не дали ему загадывать – заглянувший в палатку хирург прервал его монолог:
– Осколки мы из бойца вашего вытащили – два было.
– Как он? – севшим голосом спросил Рощин.
– Спит. Надеюсь, больше железа в нем не осталось. Рентгена у нас нет – металлодетектором проверяли, поисковым. Вот так и живем… На вид проблем быть не должно, а там… Крови он потерял много, да и к нам попал не сразу. Мужик крепкий – должен выкарабкаться. Но полную гарантию не дам: с нашими возможностями ее никто теперь не даст.
Партизаны Никодима передвигались на восьми джипах и уазиках, а возглавлял их колонну трофейный бронетранспортер – ради такого дела его решили выпустить из лесного убежища. Вслед за воинством «сектанта» тащилась техника Рощина. У «генерала» только грузовика не хватало – остался в партизанском лагере вместе с бабкой, ребенком, нетранспортабельным Синельниковым и Приблудой. В предстоящем бою нужды в нем не было – подвозить снаряды не придется. С утра прошел дождь, и дорога не пылила. Этим и пользовался Тоха – прямо на ходу ухитрялся практиковаться в имитации стрельбы (рискуя заработать травму глаза на ухабах).
Не успели от леса отъехать, как нарвались на врага – у пересечения грунтовки с разбитой асфальтовой дорогой стоял КамАЗ. У грузовика, видимо, спустило колесо, но свинки упрямо ехали дальше, пока оно не задымилось, после чего разлетелось. Пришлось им все же остановиться. Так и торчали на одном месте, не
