— Ну и посмеялся я сейчас вволю. Сидит на берегу реки зеленый попугай с красным клювом и кричит: «Бесстыжий змей, бесстыжий змей, не лезь к свояченице за пазуху!»
— Поганая тварь! Ну и пусть себе кричит!
На третий день снова пошел змей коня поить, а попугай опять его ругает.
Думает змей: «Может, это моя жена попугаем обернулась», — и говорит:
Поднял он руку, и попугай прямехонько к нему в рукав залетел.
Принес змей попугая домой и говорит:
— Хорошенько корми этого попугая, береги, чтоб кошка не сожрала.
Ушел змей. Стала вторая сестра волосы чесать да лицо мыть. А попугай опять за свое:
Вторая сестра от злости губы кусает. На другой день собрался змей уходить, а она ему и говорит:
— Принеси-ка мне воды, да побольше!
Принес ей змей полнехонький чан. Стала она волосы чесать да лицо мыть, а попугай опять кричит:
Подскочила тут вторая сестра, схватила попугая и утопила в чане. А потом говорит:
— Посмотрим, как ты теперь ругаться будешь.
Воротился змей домой и спрашивает:
— Что-то не слышно моего попугая, куда это он задевался?
— Говорила я тебе, не таскай столько воды, а ты полнехонький чан налил, упал попугай в воду и захлебнулся.
Ничего не сказал змей, только заплакал горько.
Стала вторая сестра из попугая суп варить. Сварила, змею кости дала, а себе мяса положила. Не ест змей, а вторая сестра отведала, не заметила косточку и подавилась. Рассердилась она, взяла мясо, за дверь выбросила, после яму вырыла и закопала попугаево мясо. Не прошло и дня, как на том месте финиковое дерево выросло. Плоды кислые-прекислые. Вышла вторая сестра из дому, зацепилась за дерево, порвала носки и штаны. Хотела домой воротиться, а с дерева рой осиный поднялся и давай ее жалить.
Вышел муж из дому, смотрит — вместо рваных косков на нем новые, а на шапке золотой шарик появился. Пошел он обратно, смотрит — новые носки в атласные превратились, а на шапке серебряный шарик появился.
Рассердилась вторая сестра, срубила дерево, сделала из него скамейку и говорит змею:
— Ну-ка, сядь посиди.
Сел змей, удобно ему и покойно, села вторая сестра, а из скамейки колючка вылезла да так уколола, что хоть кричи. Изрубила вторая сестра со злости скамейку и в печь бросила.
В полночь слышит змей — стучит что-то, вроде бы ткацкий станок. Посмотрел он, а это седьмая сестрица шелк ткет. Ткет, а сама чуть не плачет. Обнял ее змей, а она и говорит ему:
— Змей, змей, не обнимай меня, у меня еще кости не выросли. Возьми снегу — сделай мне из него платье, возьми цветок дикой сливы — сделай мне из него лицо, возьми ветки — сделай мне из них кости. И стану я такой, как была прежде.
Так и сделал змей. Стала меньшая дочь еще краше. А злодейку вторую сестру змей выгнал, и стали они с женой снова счастливо жить.
Не знаю, в каком краю, не ведаю, в какие времена приключилась эта история. Да и не все ли равно? Может, далеко — там, где небо с землей сходятся. А может, близко — рукой подать. Жил некогда на свете юноша. Пригожий да статный. Каждый день ходил на реку рыбу ловить. И всякий раз старика там встречал. Сидит старик на берегу и тихо так приговаривает:
— Ловись, ловись, ловись! Ловись, ловись, ловись! Уходи, малая рыбка, приходи, большая!
Стал за ним юноша следить тайком да подсматривать. Рыбы, что побольше, все к старику плывут. Не стерпел как-то юноша и говорит:
— Добрый дедушка! Научи меня рыбу ловить, как ты ловишь!
Поднял старик голову и отвечает:
— Не стану я тебя учить рыбу ловить. Парень ты, вижу, честный, иди лучше вдоль речки по берегу, ждет тебя удача.
Сказал так старик, тряхнул леской, только волны по воде забегали, а сам исчез.
Подивился парень и думает: «Не иначе, как старик этот — бессмертный шэньсянь. Послушаюсь-ка я его, пойду по берегу, может, и вправду удача меня там ждет». И пошел юноша по берегу. С полудня шел до вечера. Уже солнышко закатилось, звезды на небе загорелись, луна засияла. Вдруг видит юноша — заводь перед ним появилась большая, вся лотосами поросшая. И луна будто ярче стала. А может, не луна это, а лотосы так сверкают. Залюбовался юноша, загляделся, как вдруг видит — листья лотосов легонько зашевелились, цветы заколыхались. Сделал юноша шаг, да, видно, на зеленый лишайник наступил, поскользнулся и упал. А как поднялся на ноги и вокруг огляделся, места этого не признал. Звезды с неба на землю спустились, рассыпали свои огоньки по изумрудным тутам. Маленький домик в роще стоит, дверь приоткрыта чуть-чуть, в щель видно, как девица при лампе шелк ткет. На девице длинная юбка надета, будто темно-зеленый лотосовый лист в пламени лампы светится. В волосы, черные как воронье крыло, воткнут свежий бутон лотоса. Подошел юноша к домику и спрашивает:
— Куда это я зашел?
Перестала девушка ткать, подняла голову и говорит:
— Не стану тебя обманывать. Забрел ты в Деревню лотосов, а я — Дева-лотос. Коль устал в дороге, в дом иди, отдохни.
Девушка и впрямь была хороша, будто лотос под луной. Обрадовался юноша, в дом вошел, а девица вымолвила слово, другое, опустила голову и снова ткать принялась. Да так быстро, что и не разглядишь, как она челнок под основу пропускает. Только серебряный наперсток белой дорожкой блестит. Молчит девушка, собрался юноша уходить — не удерживает, молча до дверей провожает. Ступил юноша шаг, ступил другой, огляделся — все исчезло, только заводь большая сверкает. Стоит юноша и думает: «Никак это цветок лотоса феей оборотился. Вот бы мне такую бессмертную деву в жены взять».
Вернулся юноша домой, делать ничего не может, не лежит у него душа к работе. Не стемнело еще, а он уже к лотосовой бухте подался. Солнце никак не спрячется за горы, по воде золотые чешуйки рассыпало, залило багрянцем лотосы. С великим трудом дождался юноша темноты, смотрит — перед ним и впрямь
