— Отцу масленые блины пеку.
— Пахнет вкусно! Дай один отведать!
Сказала так дочка, сняла крышку с котла, взяла блин и есть принялась.
Говорит ей мать:
— Ты, доченька, так и быть, ешь, только смотри, на ток воротишься, сестрам ничего не рассказывай.
Засмеялась дочка, доела блин, взяла решето и ушла. Закрыла мать дверь, третий блин печь принялась. Только стал он подрумяниваться, третья дочка прибежала. Бан-бан-бан — в дверь стучится, кричит:
— Мама, мама! Отопри!
— Ты зачем пришла! Отчего зерно на току не веешь?
— Я за веником пришла.
Отперла мать дверь, впустила дочку. В очаге пламя полыхает, из котла пар валит.
Спрашивает дочка:
— Мама! Ты что делаешь?
— Отцу масленые блины пеку.
— Пахнет вкусно! Дай один отведать!
Сняла дочка крышку с котла, взяла блин, есть принялась.
Говорит ей мать:
— Ты. доченька, так и быть, ешь. Только помни, на ток воротишься, сестрам ничего не рассказывай.
Закивала головой дочка, доела блин, взяла веник и ушла. Заперла мать дверь, четвертый блин на стенку котла налепила. Только стал он подрумяниваться, четвертая дочка пришла. Бан-бан-бан — в дверь стучится, кричит:
— Мама, мама! Отопри!
— Ты зачем пришла? Отчего зерно на току не метешь?
— Я за мешком пришла.
Отперла мать, впустила дочку. В очаге огонь полыхает, из котла пар валит.
Спрашивает дочка:
— Мама! Ты что делаешь?
— Отцу масленые блины пеку.
— Пахнет вкусно! Дай один отведать!
Открыла Эр-чжур котел, достала блин, есть принялась.
Говорит ей мать:
— Ты, доченька, так и быть, ешь, только смотри, на ток воротишься, сестрам ничего не рассказывай.
Засмеялась Эр-чжур, доела блин, взяла мешок и ушла. Заперла мать дверь, последний блин на стенку котла налепила, хворосту подбросила, испеку, думает, блин и спрячу подальше. Вдруг слышит: бан-бан бан — в дверь застучали. Это пятая дочь прибежала, кричит:
— Мама, мама! Отопри!
Говорит мать:
— Ты зачем пришла? Отчего зерно на току в метки не насыпаешь?
— Я за коромыслом пришла.
Отперла мать дверь, впустила дочь, дала ей коромысло и говорит:
— Темно уже, быстрее беги к сестрам, подсоби им зерно таскать!
А дочь отвечает:
— Дай мне блина отведать!
— Нет у меня блинов, рисовой кашки жиденькой поешь!
— Сестрам дала блинов отведать, а мне не даешь! Выходит, их любишь, а меня нет!
Сказала так Хэ-бор, слезами горючими залилась.
Вздохнула мать, вытащила из котла последний блин, отдала младшей дочери и говорит:
— Только один и остался, ешь, доченька.
Взяла Хэ-бор блин, улыбнулась весело и есть принялась. Увидала пестрая собачка, что Хэ-бор блин масленый ест, подняла голову, глядит. Отломила Хэ-бор кусочек, собачке бросила:
— Отведай и ты, собачка, узнаешь, какие вкусные блины масленые.
Доела девушка блин, а тут и солнышко за горы спряталось. Разносчик домой воротился, снял с плеча коромысло и говорит:
— Исходил я вдоль и поперек четыре деревни да восемь поселков, прошел хутора восточные, в западных селеньях побывал. Притомился, есть захотел. Скорей подавай мне блины масленые.
Отвечает жена:
— Блины масленые дочки съели.
Услыхал это торговец, закипела в нем злость — вода забурлила. Ничего не сказал, а сам план хитроумный придумал. На другой день утром припас он топор хворост рубить, закинул за спину веревку крепкую, взял палку толстую, сухую шкуру баранью, рассмеялся и говорит:
— Ну, доченьки, пойду я нынче в горы за хворостом, в горах цветы распустились, мотыльки порхают. И вы со мной идите, за день нагуляетесь.
Девушки доверчивые, услышали, что в горы пойдут играть да резвиться, обрадовались. Взяла старшая, Дин-чжэр, корзиночку, яблочки-дички, говорит, собирать буду. Захватила вторая — Шоу-чжор — лопатку, говорит: выкапывать буду целебные коренья гортензии. Припасла третья — Цзе-чжир — маленькую цапку, травы душистые, говорит, добывать буду. Четвертая — Эр-чжур — лукошко на спину повесила, грибы, говорит, собирать стану. Пятая — Хэ-бор — малый серп взяла, ветки туи, говорит, срезать буду, Прихватили они еще дружка — пеструю собачку, чтоб в пути не скучно было. Вышел за ворота разносчик, вслед за ним пятеро сестер весело выбежали.
Девяносто девять отмелей прошли, девяносто девять излучин обогнули и пришли на Медвежью гору.
Говорит разносчик:
— Доченьки, я под горой хворост рубить буду, а вы на гору подымитесь, поиграйте да порезвитесь. Как умолкнет мой топор, так вниз спускайтесь.
Поднялись сестры на гору, а там красота такая, что и не расскажешь. Небо разноцветное, деревья зеленые, травы сочные, а цветов каких только нет, да птиц разноперых! Персиков горных да яблок диких тьма-тьмущая, аж ветки гнутся. В озерах мальки зеленые, красные, желтые, синие. Взялись сестры за руки, пошли цветы рвать, яблоки собирать, мотыльков ловить, на траве кататься. Вырвались они на волю — птички из клетки вылетели, — не нарадуются. Набрала старшая сестра полную корзину яблок и говорит:
— Давайте к отцу воротимся.
Отвечают ей сестры:
— Погоди! Слышишь, отец еще хворост рубит?
Идут они дальше. Накопала вторая сестра корней гортензии и говорит:
— Хватит играть, давайте к отцу воротимся.
А три младшие сестры ей в ответ:
— Не бойся! Слышишь, отец еще хворост рубит?
Идут они дальше. Нарубила третья сестра целую охапку душистого рогоза и говорит:
— Далеко мы зашли, давайте назад воротимся!
А две младшие сестренки ей отвечают:
— Не далеко — близко, не далеко — близко! Слышишь, отец еще хворост рубит?
Идут они дальше. Набрала Эр-чжур полно лукошко грибов и говорит:
— Скоро солнышко спрячется, домой пора!
Услыхала это Хэ-бор, губы надула и говорит:
— У вас у всех корзинки полные, у меня одной ничего нет!
