Ближе к полудню вдали показались корабли. Четыре, а может и пять… Корабли полным ходом шли к берегу. «Гости, — сказал кто-то. — Какой приятный сюрприз!»
Брат Айден побежал известить повара. Надо же накормить нежданных гостей! Но вот корабли достигли отмели — и на берег, размахивая секирами и изрыгая проклятия, хлынули люди.
— Первых, кто попался им на пути, они изрубили в фарш, — рыдал брат Айден.
Безжалостные воины привязывали монахам камни на шеи и бросали их в море. Они убивали на своем пути всех и вся: мужчин, женщин, слуг, коров и овец. А потом они разрушили дома. Сорвали шелковые гобелены и втоптали их в грязь. Разбили витражное окно…
— О нет, только не окно! — простонал отец.
— Увы, и это еще не все, — продолжал брат Айден. — Чужаки перевернули алтарь и помочились на священные книги. Они, словно смерч, пронеслись через библиотеку, раздирая в клочки драгоценные рукописи, что монахи переписывали по пятьдесят лет.
— Там-то я и был, — рассказывал брат Айден. — Я спрятался на чердаке под самой крышей. Разбойники изорвали рукописи — и подожгли их. Выйти я не смел. Я забился под кровлю и затаился: повалил густой дым, от жара у меня затлела одежда. Когда я понял, что больше не выдержу, я спрыгнул прямо в пламя и побежал.
К тому времени полыхал уже весь остров: мужской монастырь и обитель монахинь, амбар, хлева и поля. Брат Айден, прихрамывая, прошелся туда-сюда, ища уцелевших, но никого не нашел. Корабли викингов уже уплыли, доверху нагруженные сокровищами и забитым скотом. Не осталось ничего: одни только дымящиеся руины и трупы.
— О ужас, ужас! — ломая руки, восклицал отец.
Мать расплакалась. Кузнечиха побежала к соседям, что все еще занимались сборами, и поделилась черными вестями. Горестные вопли и бурные рыдания, словно лесной пожар, волной прокатились по деревне. Джек тоже не смог сдержать слез. Он в жизни не видел Святого острова — мало кому из селян довелось там побывать, — но отрадно было знать, что остров есть: словно приветный огонек на краю жестокого и ненадежного мира.
Внезапно в памяти Джека всплыли слова Барда: «В этом мире счастье само по себе, без горя, невозможно. Золотой чертог был слишком прекрасен, и, как все яркое и светлое, навлек на себя погибель».
— Это как с чертогом Хродгара, — проговорил он вслух.
— Неплохо, — шепнул Бард, и Джек заметил, что только он один и не плачет. — Порою я просто поражаюсь, какой ты понятливый…
— Мне следовало быть там, — причитал отец. — Ах, кабы я стал монахом и принял мученическую смерть, как и подобает истинному христианину! О ужас!
— Джайлз, дурень ты непрошибаемый. Будь ты монахом, тебе никогда не досталась бы в жены эта достойная женщина, и этих замечательных детишек у тебя тоже не родилось бы. Ну и валялся бы ты там, среди золы и пепла, и что с того?
Бард выпрямился и воздел руки к небу. Издалека донеслось хриплое карканье. Прилетел ворон, описaл круг над головами и опустился на ветку.
— Небось, мертвечины наелся, — буркнул отец.
— Пора уходить, — напомнил Бард вождю.
Вождь встряхнулся, взял себя в руки.
— Конечно, — произнес он отрешенно.
— Я велю мальчикам соорудить носилки: надо взять с собой брата Айдена.
Очень скоро вереница поселян, многие из которых все еще плакали, потянулась на запад, к лесу. Наконец клекот, кудахтанье, шипение и блеяние затихли вдали. Над полями воцарилось мертвенное безмолвие.
У Джека заныло в груди. Всякий раз при мысли о Святом острове на глаза его наворачивались слезы. Это было волшебное место, где ели жареную ягнятину, приправленную розмарином, и рябиновый пудинг, и заварной крем — самый-самый вкусный, с мускатным орехом и сливками. А кроткие монахи молились над недужными под витражным окном, что переливалось на солнце всеми цветами радуги…
— А недурно женщины поработали, — одобрительно заметил Бард, вторгаясь в Джековы мысли. — Еще бы, ведь это я их натаскал! Не один месяц упражнялись.
— Так ты обо всем знал заранее? — удивился Джек.
— Не то чтобы обо всем. Я знал, что, как только зимние бури улягутся, жди той или иной напасти. Кстати, я и в другие деревни сообщил, что нужно делать. От души надеюсь, что тамошние прислушались.
— А что теперь? — спросил Джек, стараясь говорить погромче: тишина действовала угнетающе.
— А теперь мы состряпаем самый что ни на есть непроглядный, густой, сырой туман, подобного которому ты в жизни не видывал.
Глава 8
ОХРАННАЯ РУНА
Они сидели у дверей древней римской виллы и призывали жизненную силу. Подземные реки ускоряли свой бег. Воздушные реки взбурливались пеной. Никогда в жизни Джек не чувствовал их так остро. При виде подобного чуда, подобной красоты по щекам его струились слезы — а в следующий миг испарялись, превращаясь в клубящийся туман…
С небес посыпалась стая воронов — словно сбитые стрелами, птицы неуклюже плюхались на крышу и намертво вцеплялись когтями в кровлю, безмолвно разевая и закрывая клювы. Бедняги были настолько ошарашены, что даже каркнуть не могли.
Море катилось далеко внизу — смутной белой лентой в тумане; оно померцало немного и тут же погасло. Промозглая сырость просачивалась Джеку под рубашку — но то была здоровая сырость. Мальчика разбирал смех. Наконец он не выдержал и расхохотался в голос; вороны откликнулись приглушенным ропотом.
— Пора бы нам передохнуть, — сказал Бард.
Джек очнулся — и увидел, что свет дня померк. Солнце село! Целый день прошел, будто и не бывало! Мальчик встал, чувствуя себя таким измученным и разбитым, словно сражался с сотней черномордых овец. Руки и ноги ныли, в висках стучало, даже кожа, и та саднила.
Бард ссутулился, плечи его поникли — и Джек вдруг понял, что и старик едва не падает с ног от усталости.
— Я затоплю очаг, господин, — вызвался мальчик. — И поесть сготовлю.
Он нашел кремень и кресало — сил на то, чтобы призывать огонь, у него не осталось, — и вскорости над дровами уже заметалось яркое пламя, а над ним аппетитно забулькал котел с овсянкой. Он подвел Барда к очагу и вложил старику в ладони дымящуюся чашу с сидром. Даже умирая от голода, Джек в первую очередь заботился о том, чтобы восстановить силы своего наставника.
— Ох-ох-ох, да благословят тебя Фрейр и Фрейя, — со вздохом проговорил старик. Он отпил сидра и позволил Джеку покормить себя овсянкой с ложечки. — Такие вещи здорово изматывают…
— Хватит тумана — или сотворим еще? — полюбопытствовал Джек.
— На сегодня я выдохся. Очень надеюсь, нас защитит темнота.
Старик побрел наружу, в уборную. Джек, неся факел, вышел следом — так, на всякий случай, а не то Бард, чего доброго, с утеса свалится. Тьма стояла кромешная — точно на дне свинцового рудника.
Вернувшись в дом, Бард рухнул на кровать и тут же заснул как убитый. Джек накрыл огонь валежником и сдвинул котел в сторону: остатки овсянки сгодятся на завтрак. Из деревни еды больше не принесут…
А где, интересно, расположились на ночлег селяне? — гадал Джек, глядя, как среди нарисованных ветвей оживают нарисованные птицы.
