Когда я почувствовал под ногами илистое дно и принялся не плыть, а идти, безотчетное чувство тревоги сковало внутренности.
Лёвка уже выбрался на берег и теперь таращился на меня расширенными глазищами. Он сидел по уши в грязи, харкал речной мутью и хватал ртом воздух, не в силах вымолвить ни слова. Фига ж себе! Какое, однако, выразительное мурло… Интересно, у меня сиреневая сопля под носом висит? Или, может, к лысине мозговой слизнячок присосался?
— Скажи, что тебя просто понос прошиб, а то я окончательно испугаюсь, — попытался пошутить я, но парень замахал рукой и так впечатал меня взглядом, что я не решился продолжать острить.
Отдышавшись, он медленно поднес палец к губам, призывая молчать. Затем осторожно отвел его в сторону и тихо-тихо описал полукруг. Мол, обернись, но аккуратно. Не дурак, понял.
Я сглотнул, стараясь подавить нарастающий страх. Что ж там этакое у меня за спиной? Чуни-муни из озера Лох-Несс? Ворчание воздушной подушки слышу, асинхронные залпы из «Потрошителей» тоже слышу. Больше… ничего не слышу. Ладно. Придется посмотреть. «Калаш» висел у меня на ремне через плечо, пытаться снять его одним движением бесполезно. К тому же высока вероятность, что после водных процедур стрелять он откажется. У Лёвки ствола я вообще не заметил — видимо, потерял во время заплыва. Плохо. Но не беда. Автоматная мощь, несомненно, серьезное преимущество, но холодное оружие никто не отменял.
Я, стараясь не пускать волн, подвел руку к бедру и расстегнул чехол. Верный десантный нож был на месте. Рукоять удобно устроилась в ладони, захотелось по привычке подбросить, проверяя балансировку, но я унял рефлекс: в воде такой жест получился бы в лучшем случае смешным.
Медленно, без лишней суеты я обернулся и застыл на вдохе. Камнем. Вид открылся живописный — аж лысина онемела. Мамочка-перемамочка…
Рядом с торчащей корягой над глянцевитой поверхностью водоема возносилось змеевидное существо размером с анаконду-переростка. Неторопливо так возносилось, с чувством, с толком, с расстановкой. Чешуйчатая гадина впечатляла. Она не торопилась атаковать, прекрасно понимая, что добыча слабее и медлительней. Коричневое с перламутровыми прожилками тело было увенчано плоской треугольной башкой с раззявленной пастью, на которую я даже не сразу решился взглянуть. И без того очко в геометрическую точку сжалось. Но человек — тварь любопытная, поэтому через секунду я выдохнул, а глаза сами поднялись вверх. Лучше б не смотрел.
Мы привыкли, что у змей есть ядовитые зубы или что-то подобное. При взгляде на существо, анатомически схожее с аспидом, мы подсознательно готовимся увидеть в пасти клыки — так уж устроены наши извилины, ничего не поделаешь. Поэтому, когда взгляд мой уперся в ощеренную хлеборезку, я вздрогнул.
Клыков не было. Пасть чудовища была усеяна корявыми зубами, напоминающими пеньки. Эта бестия не прокусывала жертву, а давила ее. Как мы жуем пищу коренными, так и тут… Только каждый зубик был величиной с кулак.
Воображение у меня не то чтобы очень развитое, но кое-что из физики и механики представить себе могу. Тут и первоклашка представит. С учетом размера башки и разноса рабочих рычагов челюстей попадание человеческого тела в такой пресс неизбежно приведет к страшной гибели.
Это была рациональная составляющая молниеносных мыслей, мелькнувших у меня в мозгу. Эмоционально-физиологическая часть оказалась далеко не такой четкой.
Первый позыв я пресек на корню. Ну не писаться же в штаны при Лёвке? Понятное дело, что под водой незаметно, но я бы все равно сам себя признал зассанцем.
Следующее желание тоже подавил. Ибо ломануться наутек и драпать до самого Кордона без остановки было явно не лучшим выходом из данной ситуации. Один бросок, и змеюка отхватит половинку моего фонящего организма, как не было.
Даже третье рвение я отверг, хотя и с трудом. Всё-таки было бы глупо высказать пресмыкающемуся акселерату в морду личные соображения. Громкая матерная тирада могла его взбесить.
Усмирив таким образом эмоции, я вернулся к здравым рассуждениям.
Игра в гляделки с тварюгой длилась не дольше секунды. Псевдогидра за это время поднялась еще на метр, и теперь ее голова находилась на высоте второго этажа над уровнем речки. Если предположить, что под водой осталось еще половина или две трети тела, то на выходе мы получаем… зверюгу длиной с трамвай и массой тонны в полторы. Нехило. По габаритам с такой дурой мог потягаться разве что псевдогигант или самец химеры, которого однажды мне довелось повстречать возле ЧАЭС. Так, размеры приблизительно прикинули. Вот бы еще узнать скорость реакции, повадки… Да уж, размечтался. После первого броска узнаю. Главное, чтобы он не оказался для меня последним.
Под воду уходить нельзя ни в коем случае — гадина вылезла из реки, значит, это ее родная стихия. Вступать в бой — чистое самоубийство. Даже если псевдогидра и впрямь не так проворна, как упорно старается изобразить, силы явно не равны. Сомнет. Стало быть, выход один: валить подальше в глубь суши и надеяться, что повезет.
Остался сущий пустяк. Придумать, как попасть на берег и попутно не оказаться в пасти-давилке.
Я слегка подался влево, готовый в любой момент броситься в любую сторону. Нужно было проверить, как поведет себя змеюка. Риск, понимаю, но действовать наугад с незнакомым хищником — удел самонадеянных желторотиков. А с ними у Зоны беседа коротка.
Псевдогидра слегка изогнулась в «холке», как кобра, и повторила мое движение: тоже сместилась немного в сторону.
Позади нее, гудя нагнетателями, разворачивался катер. Дрой с Гостом перестали пулять из своих пукалок, и сейчас «пылевики», наверное, решали, на каком берегу продолжить преследование. Интересно, бестии плевать на здоровенную жужжащую железяку или она учитывает возможность нападения с тыла? Я сдвинулся вправо. Змеюка тоже.
Интересный коленкор. А если я назад подамся, эта ебамба тоже отвалит? Что-то не верится.
Я осторожно отступил на шаг, чувствуя, как каблук ботинка скользит по илистому дну. Но псевдогидра оказалась не настолько тупа, чтобы «зеркалить» и это движение. Она выгнулась сильнее, зашипела, словно туча саранчи, и пошла вперед. На меня.
А вот теперь надо что-то делать, поздно умные теории строить!
Я присел, оттолкнулся изо всех сил и с воем выпрыгнул из воды, оскальзываясь и отползая на всех четырех конечностях. С точки зрения гадины я теперь скорее всего казался потерявшей надежду бутявкой. Легкой добычей. Но на самом деле это было не так. Я вполне расчетливо ушел с линии лобовой атаки, осознанно создал суету, контролируя каждое движение и оставляя резерв для решающего рывка.
Краем глаза отметил, что Лёвка тоже вскочил на ноги и начал отступать к овражку. И правильно: мне помочь он не мог никак, поэтому нужно было спасать свою шкурку. Заодно внимание тварюги рассеял: вместо одной цели перед ней задергались две. А сзади, уже выбрав наше направление, приближался катер.
Псевдогидра внезапно осела. Резко ушла вниз, оставив над водой крошечную часть туловища и башку с захлопнувшейся пастью. Что бы это значило?
На излете мысли я сиганул прочь от воды и угодил в заросли лопуха, огромные листья которого вольготно свисали с обрывистого берега. Приземление получилось мягким, хотя особой радости не принесло: чтобы подняться на ноги, нужна секунда, а за это время меня можно дважды сожрать без соуса.
Змеюка придвинулась к самому берегу и витком прошла вокруг коряги. Шустрая!
Я перевернулся, вскочил на ноги и повернулся лицом к опасности. Выглядел в этот миг я чрезвычайно дебильно: возомнивший себя вершиной пищевой цепи примат с крошечным ножичком в лапке, обрамленный мясистыми листьями лопуха. Лакомое блюдо, однако. Начинка, гарнир… Стоп. Вот за что я люблю свою лысую башку, так это за умение подкинуть нужную идею вовремя. Неоднократно сия способность спасала мне жизнь и берегла от незавидной участи калеки. Спасибо, череп, что терпишь мои нейронные сокровища. Пусть волос в тебе ноль, но с тобой я король.
Зубы. Вот что сразу показалось мне странным в облике чешуйчатого существа. Жевательные, а не колюще-рвущие. Такими неудобно хватать живую, сопротивляющуюся добычу. Этими пенечками в самый раз лопухи жевать.
