обхватил руками вышедшую из груди смертоносную лапу.
Самка забилась, пытаясь высвободиться. Чекира двумя сильными ударами лесорубного ножа срезал летунье голову и наклонился над неподвижным ополченцем.
Гравень не дышал.
– Твари! – заорал Чекира. – Бейте их, парни!
И заработали длинные охотничьи копья! Защитникам недоставало сноровки – многие самки успевали увернуться от разящих ударов, отбросить человека назад. К сожалению, ни среди велимановых ополченцев, ни среди жителей Валега не нашлось ни одного бывшего пустынника. Уж он бы не преминул смастерить пращу – метательное оружие обитателей песков. Тогда, может быть, вообще удалось перебить бы всех летучих убийц. А так люди платили по одной, а то и по две жизни за каждую распластанную на скользких от крови камнях самку.
А когда последняя летунья рухнула с переломанными крыльями вниз со стены, защитники не успели даже перевести дух и подсчитать потери. Пока люди бились с самками, муравьиные отряды подошли к стенами и уже начали строить первые ряды живой лестницы.
И снова полетели вниз огромные булыжники, особо ретивых нападавших сбрасывали вниз наконечниками копий.
– Эй, сюда! У нас тут лезут! – донесся крик с восточной стены.
– И у нас! Не зевать!
Чекира со всей силы обрушил копье на муравьиную голову. Крепкий, из каменного дерева, наконечник, насквозь пронзил хитиновую башку и на пол-ладони вонзился в щель между каменными блоками стены. Охотник рванул оружие на себя – нет, засело крепко! Он обернулся к подростку, подносящему копья:
– Сюда, парень!
В руку удобно легло полированное древко. О! Это еще лучше будет, с костяным жалом!
Из-за гребня показались бездумные фасетки глаз, жадно лязгающие жвалы. Паренек за спиной охнул.
– Не бойся, парень! – выдохнул Чекира. – Сейчас мы…
Он точным ударом копья пробил шестилапому глаз, вторым – своротил набок голову и сбросил со стены.
– … его угостим!
Сзади – хрустящий удар, жалобный всхлип. Чекира крутанулся на пятках, но паренек уже оседал по стене, размазывая по камню глянцевый кровавый след. Вцепившаяся ему в ногу тварь слишком увлеклась, и Чекира одним ударом убил ее. Охотник склонился над раненым:
– Сам вниз дойдешь?
И вздрогнул, столкнувшись с остановившимся взглядом потухших глаз.
– А-а-а! Бей шестилапых! – заревел Чекира и, подобрав у погибшего последнее запасное копье, метнул его в грудь еще одному шестилапому.
Людей становилось все меньше и меньше, а муравьи лезли уже отовсюду. Древний камень крепостной стены, отполированный ветрами и временем, почти скрылся под грудой шевелящихся рыжих тел. Муравьи окружили Валег сплошным кольцом. Все чаще и чаще приходилось биться с шестилапыми прямо на галерее. Пока еще с одиночками, но еще немного – и рыжие прорвутся за стены…
Резек скинул в груду шевелящихся внизу тел уже шестого муравья, оттер тыльной стороной ладони пот и осмотрелся. Недалеко у края галереи бился в агонии муравей с пробитой головой. Пришедший в себя Векта с перевязанной шеей с натугой насаживал на копье чересчур смелую рыжую тварь. Муравей бил лапами воздух, бессильно щелкал челюстями, но двумя взмахами лесорубного ножа напарник вспорол противнику брюхо. Векта брезгливо поморщилась и сбросила вниз уже мертвую тварь.
С дальней стены кто-то, надсаживаясь, кричит:
– Каргит! Нам их не сдержать! Скажи Повелителю! Они ле…
Из-за гребня вылез стремительный шестилапый. Молниеносное движение острых жвал – и человек опрокинулся на спину. На боку заалела рваная рана. Защитник кричал и отбивался как мог, но через стену перелезали еще несколько шестилапых.
Сшагу и сам прекрасно видел, что люди держатся из последних сил. Как он ни старался подстегнуть их мужество, силы двуногих рабов оказались не беспредельны. Что ж настала пора вводить в дело последний резерв.
Гонец из Акмола, тот, что пригнал второй патрульный шар, смертоносец Ихшаф, рассказал Управителю Валега об особенностях разума муравьев. О том, что на их примитивные, куцые рассудки не действует смертоносное оружие пауков – парализующие удары волей, ментальные плети страха. Муравьи реагируют только на простейшие сигналы – голод, свой, враг.
Еще тогда Сшагу решил доказать заносчивому (как ему казалось) Младшему Повелителю, сославшему молодого смертоносца в этот Богиней забытый уголок, что он тоже не совсем глуп. Мысленно призвав к себе на помощь остальных четырех своих смертоносцев и Ихшафа, Сшагу нанес ужасающей силы ментальный удар. Он не стал использовать импульс страха, он объял разумы всех шестилапых, влился в них и попытался управлять рыжими. Управитель приказал муравьям развернуться и бежать прочь от стен Валега.
Ошеломленные шестилапые на мгновение замерли. Отдельно взятый муравей в сущности неразумен, действует на уровне простейших инстинктов и подчиняется только прямым командам. Неожиданно в головах нападавших столкнулись две противоположные воли. Ободренный видимостью успеха, Сшагу усилил ментальный напор. Некоторые муравьи нехотя попытались развернуться.
Он никак не мог в это поверить! Чужая воля пыталась управлять его солдатами. Неужели?! Неужели внутри этого маленького Жилища находится сам Восьминог-Повелитель, которого он так долго не мог найти?
Вперед! Уничтожить всех!
Сшагу все прибавлял и прибавлял мощи, а муравьи не двигались. Правда, беспомощные, они становились легкой добычей людей, и отчаявшиеся было защитники отбросили прорвавшихся уже кое-где шестилапых обратно за стены.
И вдруг случилось непоправимое. Раздираемые противоречивыми приказами, муравьи среагировали так, как никто от них не ожидал. Шестилапые впали в неодолимую боевую ярость. Волна за волной несметные полчища лезли на стены со всех сторон. Никакие приказы не смогли бы заставить их атаковать с подобным напором, не считаясь с потерями и не обращая внимания на раны. Защитники Валега, окровавленные, уставшие, отбивались с неистовством обреченных, но это была уже агония. Искалеченные муравьи с оторванным брюшком, без двух-трех ног, даже без головы, вместо того, чтобы затихнуть и умереть – бросались на защитников крепости. Люди ничего не смогли противопоставить их яростному натиску.
Перекушенный почти пополам, погиб Резек. Рядом с ним пали еще двое лесорубов.
– Вниз, уходим вниз!
Чекира отмахнулся от наседавшего шестилапого, спрыгнул во внутренний двор, помчался к своему дому.
Муравьи уже заполонили галерею, всесокрушающим потоком потекли вниз по скатам.
Смертоносцы хлестали наступающие отряды муравьев ментальными ударами, и все больше хитиновых воинов становились непобедимыми безумцами.
Тогда Сшагу бросил в бой последний резерв – на шестилапых двинулись опытные, привычные к схваткам бурые пауки. Страшная картина развернулась перед глазами немногих выживших защитников- людей. Ни один человеческий разум не в состоянии оценить леденящее кровь безмолвие битвы насекомых. Не раздаются победные кличи, не слышно ни стонов раненых, ни звона оружия. Только шелест множества лап, треск ломающихся под напором мощных жвал хитиновых панцирей, жесткий скрип входящих в плоть врагов ядовитых клыков.
Муравьи вцеплялись, перекусывали, разрывали противника на несколько частей. Пауки опрокидывали рыжих ударами мощных передних лап, откусывали головы, разили ядовитыми челюстями.
Но восьмилапые не смогли даже оттеснить муравьев. Окруженные, каждый в одиночку, они бились сначала за Управителя, потом просто защищая свою жизнь. Впервые за многие сотни лет пауки столкнулись с достойным противником. Сотни изувеченных рыжих тел устлали каменные плиты галереи. Кровь не
