Рядом горделиво красовалась бутылка виски, окруженная четырьмя хрустальными стаканчиками.
Я повернулся к Пах. Она смотрела на меня и покатывалась со смеху.
— Ты имеешь в виду, что мы с тобой…
Она медленно кивнула, все ещё глядя на меня с некоторым изумлением, смешанным с некоторой серьезностью.
— Тебя никогда не купала японка? И не делала тебе массаж?
— Нет, — судорожно сглотнул я.
Она приблизилась ко мне вплотную и взялась за лацканы моего пиджака.
— Обещаю тебе, что ты получишь огромное удовольствие.
Стянув с меня пиджак, она принялась за рубашку.
— Хорошо, — проквакал я.
— Искупав тебя в горячей ванне, — а сначала я тебя тщательно вымою, я вытру тебя насухо, уложу на подушки и начну массировать… Сзади и спереди, сверху и снизу — и не только руками, но и ногами… — Говоря, она стащила с меня брюки… и трусы! — А к тому времени, как я закончу, — она сбросила лифчик, — ты станешь легче воздуха и крепче быка… — О, боже, она избавилась от трусиков! До чего она великолепна! — … и твоя сила для любви с женщиной удесятерится. Пойдем… в бассейн!
Я погрузился в горячую воду и сел; вода доставала мне до шеи. Пах взяла с подноса несколько пузырьков и вылила в воду какие-то удивительно благоухающие жидкости.
— Виски? — спросила она.
— Да… пожалуйста.
Она наполнила стаканы, добавила чуть-чуть содовой и присоединилась ко мне.
— Твое здоровье, — провозгласил я.
Пригубив свой стаканчик, Пах поставила его на край бассейна, взяла огромную пышную губку, пропитала её необыкновенно душистым мылом и, взбив целый холм ароматной пены, подступила ко мне.
— Встань, пожалуйста, — тихо попросила она. — Мы начинаем.
Домой я приполз в понедельник утром, в десять минут восьмого. Я почти уверен, что я — самый чистый парень в мире. И уж наверняка — самый усталый. Уф, ну и дела.
Зато, как сказал Патрик, когда наконец снова обрел дар речи:
— Поделом тебе, старый развратник. Будешь знать, как лазить в чужой Пах.
Глава десятая
Что ж, описанные события случились примерно неделю назад. Сегодня суббота — эта суббота, — а памятная вечеринка у Оньона, начавшись в прошлую субботу, завершилась для меня утром в понедельник. А вот за всю прошедшую неделю не случилось ровным счетом ничего.
Или почти ничего.
Я получил письмо от Донны — помните мою шведскую пташку? Судя по тону письма, настроение у неё стало чуть лучше, чем в день отъезда. Ученик из её шведа-любовника получился неважный; во всяком случае, любовную технику Рассела Тобина он осваивал крайне медленно. Но личный рекорд у него уже вырос и составил целых пятнадцать минут. Донна спросила, может ли она заехать ко мне на недельку в конце сезона, чтобы пройти повторный курс обучения, или я буду слишком занят. Я написал в ответ, что в Пальма-Нове ей всегда рады, а в случае её приезда я брошу все — почти все, — чтобы освежить и закрепить пройденное. Вот так-то!
Что еще? Да, Элла и Дорис прислали мне очень милые открытки. По словам Эллы, она пыталась убедить владельца местной рыбной лавки готовить по субботам паэлью, но тот пока не поддавался на уговоры.
Дорис — лапочка — поведала, что стала брать уроки фламенко, надеясь, что зажигательный испанский танец поможет ей сбросить пару сотен фунтов.
А вот Вилли Рэндалл как в воду канул. Должно быть, ещё не осознал, бедолага, что вернулся домой.
Я пока ещё не решил, чем займусь в ноябре, по окончании сезона. Мне до сих пор трудно осознать, что я могу запросто купить билеты в Гонконг, Париж, Москву или Рим, а, прилетев туда, ещё сорить деньгами направо и налево. Как бы то ни было, я твердо решил, что торопиться не стану.
Ой, извините, кто-то звонит в дверь. Уже семь вечера — значит, это Патрик. Вы только не подумайте чего лишнего, хотя я вас отлично понимаю. Да, как-никак, сегодня субботний вечер и все такое. Нет, сегодня мы с Тони и Патриком решили потрудиться на благо общества.
Дело в том, что этим утром в Пальме открылся международный конгресс фармакологов и косметологов, которые собрались обсудить проблему влияния загара на человеческую кожу. Поскольку львиная доля съехавшихся ученых женщины и довольно молодые, — Патрик, проявив чисто ирландское благородство, согласился пожертвовать своим и нашими с Тони туловищами ради науки. Словом, мы уговорились предоставить свои тела на всю неделю в полное распоряжение троим самым хорошеньким и молоденьким ученым дамам.
Работа нам предстоит довольно тяжелая и утомительная — целую неделю мы должны плавать на яхте, купаться и загорать в компании жриц науки. Кстати говоря, все они француженки, с измерениями примерно: 86–61–86.
Опять этот треклятый звонок. Придется, пожалуй, отсоединить его, пока я не начал заикаться. Ладно, я побежал. Мы с вами ещё встретимся.
— Слышу, Патрик! Бегу, не трезвонь больше.
Стоит появиться приличной бабенке, и этот парень словно дуреет. Как будто три месяца не видел женщину.
Я открываю дверь. Ну, ясное дело — Патрик.
— Мы опаздываем! — кричу я. — А ещё за Тони заходить.
И мчусь вниз, сломя голову. Он орет мне вслед:
— Куда ты несешься, как наскипидаренный козел? Времени ещё полно. Можно подумать, что ты три месяца не видел женщину!
Терпеть не могу ирландцев — вечно все переворачивают.
— Патрик?
— Что, старина?
— Как сказать по-французски: 'если ты снова прикоснешься ко мне своим микроскопчиком, я закричу'?
Оле!
Примечания
1
Конфетный король (англ.).
2
