Мики мой друг
Помню, как мечтала я полететь птицей.
Я была маленькая и тощая. И может быть, поэтому была гибкой и верткой, как юла.
Лазала по деревьям, качалась на ветках, кувыркалась на заросшем травой обрывистом берегу Дравы. Чего я только не выделывала — прыгала, вертелась колесом, делала стойку, мостик, но вот взлететь ввысь мне не удавалось.
О, если б вспорхнуть с ветки, как птица! Подняться в воздух без шара и самолета! Унестись в заоблачные дали.
До сих пор не простилась я со своей голубой мечтой. И ничего удивительного — ведь в каждом из нас с детских лет живет неистребимая тоска по чему-то неизведанному и неисполнимому.
Когда я училась в первом классе, у меня был друг Мики. Это был самый мой лучший друг.
Как-то по пути домой я поссорилась и подралась с Дрнулицей.
Из-за чего?
Ну конечно, из-за мела! Из-за крошечного кусочка белого мела, который я стащила в классе. Дрнулица по дороге домой отняла его у меня. Мне же позарез нужен был мел, и я его отвоевала, он был мой по праву. С самым победоносным видом сунула я его в карман пальто и помчалась по улице в сторону дома.
На бегу я оглянулась — Дрнулица плакала. Но ведь мел был моим!
Я бежала, словно подгоняемая дувшим мне в спину резким ветром. Наконец я остановилась, разгоряченная и запыхавшаяся, и опять оглянулась. Дрнулица медленно сворачивала на другую улицу.
Тогда я подошла к деревянному забору, сквозь который виднелись стальные рельсы, и поискала глазами маму, обычно поджидавшую меня у окна. Сейчас на меня смотрели пустые окна.
Я вынула из кармана мел и, выбрав доску пошире, нарисовала на ней мальчика с волосами ежиком, длинными ногами и длинными руками.
Тут послышался мамин голос. Она звала меня из окна второго этажа.
Спрятаться было негде, да и тугой на ухо я не была, так что пришлось идти домой.
Однако я не могла уйти, не бросив прощального взгляда на мальчика. Он подпрыгнул на своих длинных ногах и крикнул:
— Ты! Ты!
— Если хочешь знать, никакая я тебе не ТЫ!
— А кто же ты?
— Я?
— Да, ты!
— Я девчонка.
Мне хотелось, чтоб он звал меня девчонкой, как временами ласково называли меня родители.
— Девчонка? Какое смешное имя!
— Смешное не смешное, но ты меня зови так. А ты кто такой?
— Если хочешь знать, я тебе тоже не ТЫ!
— А кто же?
— Я? Мики!
Надо было уходить. Издалека все еще доносился мамин голос.
— Мики! До свидания! — крикнула я и помахала ему рукой.
Мама встретила меня у дверей.
— Удивляюсь, как это тебе не холодна, — сказала она. — Такой ветер, а ты вся разрумянилась. Погоди-ка, девчонка, я проверю, нет ли у тебя жара.
Мама приложила руку к моему подбородку, потом ко лбу и охнула:
— Ох, ты вся горишь!
Я заболела. Пришлось лечь в постель. Мама тревожилась, а я нисколечко не чувствовала себя несчастной.
Теперь я оказалась в центре внимания. Брат, так и искавший случая меня подразнить, выполнял теперь все мои прихоти. Мама и папа садились на краешек кровати, гладили меня по лицу и всячески утешали. А я вовсе не нуждалась ни в каких утешениях!
Я совсем не скучала, когда оставалась одна. Ведь это только другие думали, что я одна. На самом деле со мной всегда были разные люди и звери. Где я их находила?
Среди пятен и трещин на штукатурке. Бывало, уставлюсь в одну точку, и перед глазами возникают премиленькие зверюшки.
Потом смотрю на вешалку, где висели наши куртки, мамино платье и мой передник. Смотрю я на них, и вот с крюков и со стены сходят маленькие человечки и начинают жить по-своему, вернее, так, как я хочу.
Домашние про них ничего не знали. Это была моя тайна.
— Закрыть дверь? — как-то спросила мама в разгар игры.
— Закрой!
Дверь за мамой закрылась. Я тотчас глянула на вешалку и обомлела — из-под папиного пиджака выглядывал Мики. Вот он спрыгнул на пол, пересек комнату и влез ко мне на кровать.,
— Мики, как ты сюда попал?
— Я тебя звал, а ты не обернулась, ну я и побежал за тобой!
— А как ты забрался в комнату? Тебя никто не видел?
— А я потихоньку! На цыпочках! Шмыг между ног! Шмыг в дверь!
Тут я услышала мамины шаги.
— Пссст!
Микки полез по одеялу. Шмыг! И он стремительно нырнул под шерстяную шаль, которую мама набросила мне на ноги.
Появилась мама.
— Странно, — сказала она, глядя на меня с удивлением. — Мне показалось, что ты с кем-то разговариваешь.
— Мамочка, тебе это померещилось!
Ну разве могла я ей сказать про Мики? Она бы все равно не поверила. Мики — это моя сокровенная тайна!
— Выпей-ка, доченька, чайку, — ласково сказала мама. — Пей, пока горяч. И съешь яичко. А я пойду порежу тебе картошки. Смотри, ты вся горишь.
Мама дала мне чашку горячего чая и вышла.
Только она вышла, как я стала звать Мики. Он выглянул из-под шали, улыбнулся и спросил:
— Девчонка, тут никого?
— Никого, Мики!
Это означало, что, кроме нас, здесь никого нет.
Мики мелкими шажками просеменил по одеялу и уселся на тыльной стороне моей ладони.
— Я очень проголодался, — вздохнул он.
— Я тоже, — сказала я.
Мы вместе съели яйцо всмятку и выпили чай.
Тут дверь неожиданно отворилась и вошла мама. Сердце у меня екнуло — она ведь могла увидеть Мики.
Но Мики, обладавший поразительно острым слухом, юркнул в рукав моей шерстяной кофточки, лишь только она взялась за ручку.
Мама остановилась в дверях. Она очень спешила — картошку надо было нарезать тонкими кружочками.
