известные диктатуры в другие эпохи или в других странах. Советская власть не поставлена над «экономическим базисом» населения; она сама является хозяином этого «базиса». В качестве единственного «работадателя» русское самодержавие проникло вовсе уголки жизни народа и во все уголки жизни каждого отдельного человека. Обычные «законы истории», касающиеся диктатур, в той мере в какой они вообще существуют, не распространяются на необычное самодержавие. Нельзя, поэтому, согласиться с предположением, что в тот день, когда диктор московского радио объявит о кончине наследника Ленина, рухнет здание, воздвижение которого было начато седьмого ноября 1917 г.
Но правы ли те, кто утверждают, что после смерти Сталина «в России ничего не изменится» и что лишь кто-то другой станет «мудрейшим из людей»? Сторонники этой школы ссылаются на прецедент Ленина — Сталина. Ленин тоже был диктатором, говорят они, и что же случилось после его смерти? Были трения между наследниками в верхушке, но один взял верх и стал властелином вместо своего предшественника. То же и будет после смерти Сталина.
Логика обязывает строго различить между методами власти Ленина и сущностью власти Сталина. Конечно, и Ленин стоял во главе диктаторской власти; но он не был «диктатором над диктаторами». Он был одним из них, даже если он и стоял во главе их. Ленин спорил со своими коллегами, старался их убедить. Иногда он принимал их мнение вопреки своему, как это было, напр., в вопросе о переговорах с немцами в Брест-Литовске. Иногда ему удавалось доказать свою правоту, как это случилось после того, как наступил перерыв советско-германских переговоров и армии кайзера возобновили захватническое наступление в России. Ленин мог публично упрекать своих товарищей. Он это сделал по отношению к Зиновьеву и Каменеву после того, как те накануне «октября» опубликовали заявление, в котором обвинили его, что он может погубить рабочий класс своей попыткой вооруженного восстания. Но Ленин умел также прощать. Даже то самое заявление, которое поставило в опасность не только дело его жизни, но и саму его жизнь, он им простил. Ленин никогда не заставлял их отказаться от своих позиций, отступить от своих мнений. Он не казнил никого из них. А Сталин?
Возможно, что различия в методах власти Ленина и Сталина происходят из-за различий в характерах обоих революционных правителей. Безусловно, различными были и источники их власти. Ленин захватил власть: Сталин её наследовал. В течение всей своей жизни Ленин мог влиять на своих товарищей лишь морально или интеллектуально; он продолжал пользоваться этими средствами также в считанные годы своей власти. Сталин в возрасте тридцати восьми лет сосредоточил уже в своих руках силу власти. Достигнув полноты власти, за ним были уже годы не только огромной государственной силы, но и привычки пользоваться ею. Он также не сразу стал убивать своих друзей-соперников, но как властелин он действовал не по «привычке убеждать», а по «привычке ликвидировать». Ленин был в состоянии, как мне об этом рассказал Гарин, угрожать отставкой; Сталин скорее «отставит» своих друзей-соперников от жизни. Власть Ленина была властью «первого среди равных»; Сталин это диктатор над диктаторами. С точки зрения революционного учения, Ленин величием несравненно превосходит Сталина, Однако, из-за различия в методах власти, «вакуум» в аппарате советской власти который образуется после смерти Сталина, будет намного больше, чем «вакуум», образовавшийся после смерти Ленина.
Не следует ссылаться на прецедент Ленина Сталина и по другой причине, а именно из- за наследников. Часто забывают тот исторический факт, что Троцкий, главный соперник Сталина, начал свою оппозиционную борьбу не с сопротивления Сталину, а как раз с резкого сопротивления Ленину. И это не была оппозиция, скрытая в недрах Кремля; наоборот, о сопротивлении Троцкого линии ЦК партии, руководимого Лениным, было известно из печати и многолюдных открытых партийных собраний по сути дела всем гражданам Советского Союза. Чтобы справиться с оппозицией Троцкого и его сторонников, Ленин на последнем партийном съезде, в котором он еще участвовал, предложил учредить в партии должность генерального секретаря; и именно Ленин рекомендовал на этот центральный и решающий пост Сталина. Троцкий сам подверждает это в своей книге, последние — но не завершающие — страницы которой обагрены кровью его расколотого черепа. Правда, Троцкий утверждает, что в последние недели перед смертью Ленин порвал «личные отношения» с Сталиным в основном, из-за грубого ответа Сталина Крупской, жене Ленина. Но даже если это правда, она была известна лишь очень немногим вхожим в Кремль. Подобно этому, содержание завещания Ленина, в котором он требовал сместить Сталина с должности, было известно лишь крайне ограниченной кучке власть имущих.
В глазах рядовых членов партии и в глазах всего народа Троцкий выглядел после смерти Ленина, как выступивший против выдающегося вождя, в то время как Сталин казался верным Ленину, хранителем его «линии», «продолжателем». А в диктатуре как в монархии: проблема «продолжения» имеет большое значение. С первого же момента у Сталина было важное преимущество — преимущество продолжения и верности — по сравнению со всеми своими соперниками.
Такого преимущества не будет ни у кого из наследников Сталина. Никто не противился ему. Все сохраняли ему верность. Для всех он был последней, единолично решающей, инстанцией. Во всяком случае, народ не слышал и ему неизвестно о каких либо разногласиях между Молотовым и Сталиным, разногласиях, которые Маленков или Берия могли бы использовать для доказательства, что он, а не Молотов, является «продолжателем». Это же справедливо и для Молотова по отношению к двум его коллегам.
Является ли решением правящая тройка? Доказано, что со времени Юлия Цезаря и до времени Сталина «триумвираты» являются ареной борьбы между его участниками. Однако, в то время как у Сталина по сравнению с Троцким — бунтарем, противником — было исходное преимущество «верного продолжателя», равны в качестве «продолжателей» все члены «тройки», которая, якобы, должна заменить Сталина, единоличного правителя. Поэтому следует полагать, что неминуемая борьба внутри этой тройки или же любого другого «триумвирата», не будет «дворцовой» борьбой, а спустится в самые низы.
А в «низах», даже если нет классов в смысле собственности на имущество или средства производства, возникли тем временем группы, несомненно борющиеся за большее влияние или же за полноту власти. Главные из таких групп — четыре: органы безопасности, Красная Армия, коммунистическая партия и профсоюзы. И во времена Сталина существовали и продолжают существовать «межгрупповые» соперничество и борьба за ключевые позиции и решающую силу в аппарате власти. Многие «чистки» являлись результатом этого соперничества. Но тень Сталина — великого «ликвидатора» и великого победителя — покрывала и продолжает покрывать эти трещины в крепостных стенах единой советской власти. С исчезновением Сталина эти трещины могут не только стать явными, но и расшириться весьма опасным образом.
Возможно, что коммунистическая партия попытается с помощью одного из правителей, который выступит как его защитник, вернуть себе положение времен Ленина в пользу НКВД. Но наиболее серьезный и наиболее опасный конфликт может вспыхнуть между НКВД и армией. У обоих сторон есть оружие и между обоими сторонами царит ненависть.
Был у меня знакомый в древнем городе Самарканде. Он был еврейским беженцем из Риги. Он дружил с одним капитаном Красной Армии и они вместе частенько выпивали за успех общих делишек и за победу над Германией. Этот знакомый рассказал мне, что однажды этот капитан изрядно выпил и порядочно захмелел. Обнимая и целуя своего еврейского друга этот советский офицер кричал: «Поверь мне, как только покончим с Гитлером мы наведем порядок с этой «сволочью» и чертовыми детьми из НКВД». События, имевшие место между НКВД и Армией, оправдывают предположение, что настроение этого капитана не является
