— Молодой человек, я или моя семья будем рады выкупить у вас эту вещь для своей коллекции. Я не смею настаивать, но просто имейте это ввиду.
— Мой род тоже готов это сделать, — тут же заявила бывшая майорша, поджав губы, и хищно сузив глаза.
Вспомнив крутой нрав новой знакомой, Егор поспешил сообщить конкурентам в борьбе за антиквариат, что «он будет помнить об их просьбах, и, в случае чего…», и быстро спрятал оказавшуюся такой ценной шпагу обратно в чемодан. Решив про себя, что «в случае чего» она ему и самому не помешает.
Переворошив содержимое своих чемоданов, Белецкий и Карлаш единогласно решили, что практически ничего из этого в ближайшем будущем им не пригодится, сложили вещи обратно, и сдали чемоданы на хранение в каптёрку.
Новенькая, потеряв интерес к происходящему, откинулась на кровати, и молча лежала с открытыми глазами. Хотя это вовсе не означало, что она в этот момент не бессовестно дрыхла. Имплантированный человек мог просто перенаправить сигналы с глазных нервов в имплант, который и «бдил», пока его носитель спокойно смотрел сны, а в случае чего глаза снова «подключались» к мозгу, одновременно с отправкой имплантом к этому самому мозгу сигнала побудки.
У неимплантированных, естественно, таких возможностей не было. Что можно было наблюдать на примере толстяка Похмелова. Тот, добредя до казармы, сразу плюхнулся на койку, и, судя по всему, отрубился. Учёба давалась ему нелегко. Взглянув на измученное лицо Толстяка, Егор подумал, что видит перед собой одного из кандидатов в покойники после третьего фехтовального турнира. В первом турнире бывший интендант занял последнее место, и, судя по всему, собирался удерживать его за собой и в последующих состязаниях…
В это время прозвучал сигнал «Отбой». Штрафники принялись расстилать постели. Егор кивнул Сашке на Толстяка, и тот, согласно кивнув головой, принялся расталкивать бывшего интенданта. Если местный кошмар — прапорщик Шелехов способен устроить человеку крупные неприятности за сон в носках, то страшно было даже подумать, какие причудливые формы и размеры эти неприятности могут принять, если спать, вообще не снимая формы.
Поняв, чего от него хотят, Похмелов с недовольным ворчанием изволил всё-таки раздеться, и отключился вновь. «Да, вот уж на кого наличие рядом полуголой женщины не произведёт никакого впечатления…» — подумал Егор, укладываясь поудобнее, и пытаясь заснуть. Сон долго не приходил. И судя по скрипу кроватей вокруг — не только к нему одному. Похоже, только «виновница торжества» спала спокойно. В помещении, где под наблюдением находился каждый квадратный сантиметр, вряд ли бы нашёлся сумасшедший, осмелившийся нанести какой-либо вред её здоровью или чести… А если бы и нашёлся… Егор усмехнулся в темноте, вспомнив утреннее «приключение» Карлаша.
В конце-концов Белецкому всё-таки удалось уснуть. Чтобы увидеть тот самый уже поднадоевший сон про «космического червяка», который на этот раз почему-то был утыкан длинными иглами… Впрочем, наутро, снился ли ему червяк всю ночь, или пару минут, Егор сказать бы не смог. Он помнил только начало сна, и момент перед побудкой, в котором он был уже вовсе не червяком, а самим собой — Егором Белецким, гонявшим по чёрному тоннелю «каракуртов» при помощи силовой шпаги и встроенного в стены тоннеля оружия… Честно говоря, кто кого гонял — сказать было сложно, но сам факт, что удары чёрных пауков не причиняли боли, радовал донельзя.
Новый день принёс с собой очередную новость: некоторых штрафников начали готовить по дополнительным специальностям: Так, например, Карлаша отправили на курсы бортинженеров транспортника, фон Стиглица — на курсы артиллеристов, а Белецкого — на курсы пилотов. Остальных в это время гоняли по физподготовке и фехтованию.
Курсы пилотов проводились всё в том же учебном корпусе, что и вчерашние «занятия по матчасти». Даже класс был почти такой же. Пилотскому мастерству обучались одновременно все отобранные для этого штрафники из всей учебной роты. Просто каждый находился на своём этапе обучения.
Егор прошёл по зелёной линии на своё место, уселся в удобное кресло — копию пилотского кресла «змееежа», врубил программу-симулятор полёта….
…И ощутил себя гигантским утыканным иглами червяком, висящим в космической пустоте. С задачей попасть в одну из густо натыканных по чёрному небосводу светящихся точек…
Однако, в отличие от снов, тут он не был брошен на произвол судьбы. Симулятор подсказывал, что и как надо делать, заставлял прорабатывать отдельные моменты снова и снова, пока они не закреплялись достаточно хорошо, и только потом переходил к следующему этапу обучения.
В общем, в концу сеанса Егор худо-бедно мог самостоятельно провести процедуру масс-центровки. «Лётную практику» инструктор — ещё один капитан, на этот раз с лётными петлицами и нашивками за ранения, пообещал начать со следующего занятия. «Под занавес» штрафникам, пришедшим сюда в первый раз, был сброшен информационный файл, вместе с сообщением, что доступ к его содержимому откроется для них после отбоя. Егор про себя помянул «незлым тихим словом» командование учебки, заставляющее людей учиться и после отбоя, и даже во сне, и отправился по зелёной линии на фехтовально-силовую подготовку. Как и предполагал вчера Карлаш, сегодня штрафников на обед отпускать никто не собирался. Питательный раствор, инъекции — вот и всё, что бойцы получили во время тренировки.
«А на гауптвахте сейчас, наверное, макароны дают… По-флотски», — вздыхал Белецкий, уворачиваясь от очередного «Каракурта». «Сычёв, зараза, жирует, пока мы тут вкалываем до седьмого пота». Но деваться было некуда — и Егор продолжал атаковать, отступать, уворачиваться…
После окончания тренировки повторилась вчерашняя сцена в душевой. С тем различием, что некоторые предпочли раздеться быстрее всех, первыми влететь в душевую, и первыми же оттуда вылететь. Другие, наоборот, старались занять места поближе к бесплатному зрелищу, и не упустить из него ни одного момента. Егор выбрал свою тактику: он, с одной стороны, как бы особо никуда и не спешил, а с другой, старался сильно не пялиться на какие-никакие, но женские «прелести».
Третьим, и последним пунктом программы на сегодня, было «изучение матчасти». Сегодня вражеская матчасть бегала ещё шустрее, а своя, родная, барахлила ещё сильнее. К концу занятия Егор мрачно подумал, что если так пойдёт дальше, то в конце концов «Каракуртов» придётся останавливать голыми руками, так как на этих занятиях у штрафников не было вообще никакого личного оружия — даже виртуальной шпаги. Но пока до такой ситуации дело ещё не дошло. На момент, когда мучения штрафников закончились, процентов тридцать встроенного в стены «тоннеля» виртуального оружия ещё работало.
После долгожданного ужина бойцы вновь вернулись в свою казарму, чтобы и ночью во сне учиться бить врага. Но дождаться сна без происшествий не удалось. За пять минут перед отбоем в казарму ввалился робот-посыльный. Остановившись перед койкой Похмелова, он засунул один из манипуляторов в свой транспортный контейнер, и извлёк оттуда… Бутылку водки. «Столичная» — прочитал название на этикетке обалдевший Белецкий. Робот вручил бутылку бывшему интенданту, и быстро удалился.
— Продукты в местном магазине военторга купить нельзя — пояснил происходящее довольный толстяк. А спиртное, оказывается можно…
— Купить то можно, но вот пить нельзя — заметил со своей койки Левинзон.
— Вот! — просиял Похмелов. То есть, если я сейчас сделаю глоток, — с этими словами он начал отвинчивать пробку, — то трое суток гауптвахты мне обеспечено. Там я хоть отдохну немного… Уж лучше трое суток на нарах, чем трое суток этих мучений! С этими словами Толстяк собрался осуществить свой Хитрый План…
— Илья Ефимович, — обратился к «хитрецу» фон Стиглиц, — Ни в коей мере не хочу мешать взрослому человеку, не моему подчинённому, и пока ещё не моему другу принимать самостоятельные решения… Пусть даже ошибочные. Но хочу вам напомнить, что у нас уже есть «свой человек» на гауптвахте. И скоро он оттуда вернётся. Дождитесь, пожалуйста, момента, когда он сможет поделиться с нами своими впечатлениями о месте, куда вы так хотите попасть. Быть может, там не так уж и здорово, как вам кажется…
Толстяк замер с бутылкой в руке.
— Да, пожалуй, вы правы, — согласился он с доводами барона, закручивая крышку. Я потерплю ещё сутки…
— Позвольте, я сохраню вашу бутылку — протянул руку фон Стиглиц. Видя колебания бывшего интенданта, он продолжил: — Готов дать слово дворянина, что верну вам её завтра вечером, — Похмелов
