Так почему ж большое слово это,Пусть не сегодня, а давным- давно,Но в первый раз ведь было кем-то, где-тоВ кощунственную брань обращено? Тот пращур был и тёмный, и дурнойИ вряд ли даже ведал, что творил,Когда однажды взял и пригвоздилРодное слово к брани площадной.И ведь пошло же, не осело пылью,А поднялось, как тёмная река.Нашлись другие. Взяли, подхватилиИ понесли сквозь годы и века… Пусть иногда кому-то очень хочетсяХлестнуть врага словами, как бичом,И резкость на язык не только просится,А в гневе и частенько произносится,Но только мать тут всё-таки при чем?Пусть жизнь сложна, пускай порой сурова.И всё же трудно попросту понять,Что слово «мат» идёт от слова «мать»,Сквернейшее — от самого святого!Неужто вправду за свою любовь,За то, что родила нас и растила,Мать лучшего уже не заслужила,Чем этот шлейф из непристойных слов?!Ну как позволить, чтобы год за годомТак оскорблялось пламя их сердец?!И сквернословам всяческого родаПора сказать сурово наконец:Бранитесь или ссорьтесь как хотите,Но не теряйте звания людей:Не трогайте, не смейте, не грязнитеНи имени, ни чести матерей! 1970 г.
ПОДРУГИ
Дверь общежитья… Сумрак… Поздний час.Она спешит, летит по коридору,Способная сейчас и пол и шторуПоджечь огнём своих счастливых глаз.В груди её уже не сердце бьётся,А тысяча хрустальных бубенцов.Бежит девчонка. Гулко раздаётсяВесёлый стук задорных каблучков.Хитро нахмурясь, в комнату вошла.— Кто здесь не спит? — начальственно спросила.И вдруг, расхохотавшись, подскочилаК подруге, что читала у стола.Затормошила… Чёртики в глазах:— Ты все зубришь, ты все сидишь одна!А за окошком, посмотри, весна!И, может, счастье где-то в двух шагах.Смешная, скажешь? Ладно, принимаю!На все согласна. И не в этом суть.Влюблённых все забавными считаютИ даже глуповатыми чуть-чуть… Но я сейчас на это не в обиде.Не зря есть фраза: «Горе от ума».Так дайте же побыть мне в глупом виде!Вот встретишь счастье и поймёшь сама.Шучу, конечно. Впрочем, нет, послушай,Ты знаешь, что сказал он мне сейчас?«Ты, говорит, мне смотришь прямо в душу,И в ней светло-светло от этих глаз».Смеётся над любой моей тревогой,Во всем такой уверенный, чудак.Меня зовёт кувшинкой-недотрогойИ волосы мои пушит вот так… Слегка смутилась. Щеки пламенели.И в радости заметить не смогла,Что у подруги пальцы побелели,До боли стиснув краешек стола.Глаза подруги — ледяное пламя.Спросила непослушными губами,Чужим и дальним голос прозвучал:— А он тебя в тайгу не приглашал? Не говорил: «Наловим карасей,Костёр зажжём под старою сосною,И будем в мире только мы с тобоюДа сказочный незримый Берендей!»А он просил: подругам ни гугу?А посмелее быть не убеждал?И если так, я, кажется, могуПомочь тебе и предсказать финал.Умолкла. Села. Глянула в тревоге.Смешинок нет, восторг перегорел,А пламя щёк кувшинки-недотрогиВсе гуще белый заливает мел… Кругом весна… До самых звёзд весна!В зелёных волнах кружится планета.И ей сейчас неведомо, что где-тоДве девушки, не зажигая света,Подавленно застыли у окна.Неведомо? Но синекрылый ветерТрубит сквозь ночь проверенную вестьО том, что счастье есть на белом свете,Пускай не в двух шагах, а всё же есть!Поют ручьи, блестят зарницы домен,Гудя, бегут по рельсам поезда.Они кричат о том, что мир огроменИ унывать не надо никогда,Что есть на свете преданные люди,Что радость, может, где-нибудь в пути,Что счастье будет, непременно будет!Вы слышите, девчата, счастье будет!И дай вам бог скорей его найти!1970 г.
ТРИ ДРУГА
От трех десяток много ли сиянья?Для ректора, возможно, ничего,Но для студента это состоянье,Тут вся почти стипендия его!Вот почему он пасмурный сидит.Как потерял? И сам не понимает,Теперь в карманах сквозняки гуляют,И целый длинный месяц впереди…Вдоль стен кровати строго друг за другом,А в центре стол. Конспекты. Блока том.И три дружка печальным полукругомСидят и курят молча за столом.Один промолвил: — Надо, без сомненья,Тебе сейчас не горе горевать,А написать толково заявленье,Снести его в милицию и сдать.А там, кто надо, тотчас разберётся,Необходимый розыск учинят.Глядишь, твоя пропажа и найдётся,На свете все возможно, говорят! Второй вздохнул: — Бумаги, протоколы…Волынистое дело это, брат.Уж лучше обратиться в деканат.Пойти туда и жечь сердца глаголом.Ступай сейчас к начальству в кабинет.И не волнуйся, отказать не могут.Все будет точно: сделают, помогут,Ещё спасибо скажешь за совет! А третий друг ни слова не сказал,Он снял с руки часы, пошёл и продал,Он никаких советов не давал,А молча другу деньги отдал…1964 г.
ОНИ СТУДЕНТАМИ БЫЛИ
Они студентами были.Они друг друга любили.Комната в восемь метров — чем не семейный дом?!Готовясь порой к зачётам,Над книгою или блокнотомНередко до поздней ночи сидели они вдвоём.Она легко уставала,И если вдруг засыпала,Он мыл под краном посуду и комнату подметал.Потом, не шуметь стараясьИ взглядов косых стесняясь,Тайком за закрытой дверью бельё по ночам стирал.Но кто соседок обманет —Тот магом, пожалуй, станет.Жужжал над кастрюльным паром их дружныйосиный рой.Её называли «лентяйкой»,Его — ехидно — «хозяйкой»,Вздыхали, что парень — тряпка и у жены под пятой.Нередко вот так часамиТрескучими голосамиМогли судачить соседки, шинкуя лук и морковь.И хоть за любовь стояли,Но вряд ли они понимали,Что, может, такой и бывает истинная любовь! Они инженерами стали.Шли годы без ссор и печали.Но счастье — капризная штука, нестойка порой, как дым.После собранья, в субботу,Вернувшись домой с работы,Жену он застал однажды целующейся с другим.Нет в мире острее боли.Умер бы лучше, что ли!С минуту в дверях стоял он, уставя в пространство взгляд.Не выслушал объяснений,Не стал выяснять отношений,Не взял ни рубля, ни рубахи, а молча шагнул назад…С неделю кухня гудела:«Скажите, какой Отелло!Ну целовалась, ошиблась… немного взыграла кровь!..А он не простил — слыхали?»Мещане! Они и не знали,Что, может, такой и бывает истинная любовь! 1960 г.
ПОСЛЕДНИЙ ТОСТ
Ему постоянно с ней не везло:На отдыхе, в спорах, в любой работеОна, очевидно ему назло,Делала все и всегда напротив.Он скажет ей: «Слушай, пойдём в кино!»Она ему: «Что ты! Поедем на лыжах!»Он буркнет: «Метель… За окном темно!!!»Она: «Ну, а я все прекрасно вижу!»Он скажет: «Ты знаешь, весь факультетОтправится летом на Чусовую!» —«А я предлагаю и голосую,Чтоб нам с тобою двинуться на Тайшет!»При встречах он был, как самум, горячИ как-то сказал ей: «Пора жениться!»Она рассмеялась: «Ты мчишься вскачь,Тогда как зачётка твоя — хоть плачь!Нет, милый, сначала давай учиться!Поверь мне: все сбудется. Не ершись!Конечно, совет мой как дым, занудный,Но я тебя вытяну, ты смирись!А
