«Доктор?! Сташевский?!» – чуть не вскрикнула Лидия и на всякий случай даже рот себе ладонью зажала.
Ничего себе… вот это называется совпадение!
– Ну, впрочем, ты поляк, славянин, а значит, мыслишь так же, как и русские, – пренебрежительным тоном продолжал лейтенант. – Ведь вы, поляки, только корчите из себя европейцев, а на самом деле такие же дикари, как обитатели этой страны.
– У меня есть сильное желание вызвать вас на дуэль, мсье лейтенант, – ровным голосом проговорил доктор.
– Изволь! – усмехнулся лейтенант, и у Лидии замерло сердце. Вот только дуэли им сейчас не хватало! – Изволь, но только когда вернемся в Москву. Найдем какой-нибудь уединенный пустырь – благо скоро стараниями московитов-поджигателей весь этот огромный город превратится в один большой выжженный пустырь, – и я буду к твоим услугам. Но не здесь! Не сейчас! Мы не имеем права показать этим дикарям, а также нашим солдатам, что между французскими офицерами может возникнуть ссора. Это ослабит боевой дух нашего отряда и придаст силы нашим врагам. Так что дуэль придется отложить! Ну а что касается твоего совета – расстрелять соседа этого мужика, – то я, пожалуй, так и поступлю. Но, конечно, того, кто хотел ограбить армию нашего великого императора, тоже нельзя оставить в живых. Поэтому я приказываю расстрелять обоих. Уведите их и поставьте к какой-нибудь удобной стенке! Слышали, сержант?
– Так точно!
Лидия увидела, как из амбара вышли пятеро солдат во главе с сержантом. Они тащили несчастных крестьян, которые даже не вырывались – видимо, не вполне поняли еще, куда их ведут.
– Слушай, Сташевский, – раздался голос лейтенанта, – я тебя не пойму. Ведь все поляки ненавидят русских! Я отлично знаю, что вы примкнули к нашему императору только потому, что он пообещал вам свободу от тех кабальных условий, которые навязала Польше императрица Екатерина. Вы хотите взять реванш! И поляки берут его! Я слышал, что московиты ненавидят ваших даже сильнее, чем нас, французов, что ваши уланы необыкновенно жестокосердны с русскими: говорят, встретив женщину на улице, не стесняются сорвать с нее всю одежду, пустив нагой, и даже если не изнасилуют, то вырвут серьги из ушей. Так почему же ты…
– Да потому, что мне противно вырывать серьги из женских ушей, – перебил Сташевский. – И безоружных мужиков убивать противно. Я прежде всего человек, а уж потом поляк.
– Ты не просто человек или поляк. Ты служишь в армии великого Бонапарта! – запальчиво вскричал лейтенант.
– Я служу по медицинской части, – спокойно сказал Сташевский, но по голосу было ясно, что это спокойствие дается ему с трудом. – Я врач! Я давал клятву Гиппократа. Вы понимаете, что это такое, лейтенант? Я пытаюсь спасти тех, кого погубила или норовит погубить война, и мне все равно, французский солдат это или деревенский мужик.
– Ты просто тряпка, а не военный врач, – сказал лейтенант и вышел из амбара. Видно было, как блеснули его эполеты в свете факела, который нес сопровождающий его солдат, и две фигуры, позванивая шпорами, скрылись в глубине улицы.
Кеша так и дернулся вслед, но Лидия успела поймать его за рукав и погрозить кулаком. Кеша покорно кивнул – только вздохнул сожалеючи.
Лидии тоже очень хотелось бы настигнуть этого лейтенанта и… может быть, у нее даже не дрогнула рука навести на него пистолет и спустить курок, да только пистолета не было, это раз, а может статься, и рука дрогнула бы. Кеша, конечно, мог бы пристукнуть его ударом по затылку – запросто! Но рядом с ним шел солдат, и рисковать сейчас было никак нельзя. Минута выдалась – удобней трудно представить: доктор остался в амбаре один, сейчас он выйдет – и…
И не успела Лидия подумать, как заскрипела амбарная воротина, и высокая фигура в длинном плаще показалась на пороге. Шаги доктора не сопровождались характерным звоном шпор – понятно, он носил не такую форму, как кавалеристы.
Лидия снова дернула Кешу за рукав – теперь уже требовательно, – но его не нужно было понукать. Он метнулся вперед, занося сцепленные в замок ладони… доктор получил мощный удар по голове и упал.
В одну секунду Кеша подхватил его и швырнул в сено. Лидия проворно забросала сухой, душистой травой неподвижное тело. Зарылась рядом сама. Пронзило воспоминание, как она лежала в такой же телеге рядом с Алексеем, так же пахло сено…
Она прогнала это ненужное и мучительное воспоминание.
– Ну, помогай нам Бог, барышня, – прошептал Кеша, вскакивая на облучок. – Как бы стрелять вслед не начали!
Они еще не достигли околицы, когда поодаль ударил стройный залп. Итак, приказ лейтенанта все же был исполнен!
Лидия медленно перекрестилась. Царство небесное убитым. А им с Кешей… Да, помоги им Бог!
Глава 17 «Умерла… умерла!»
И он им помог-таки! До опушки леса, где ожидали кони, добрались беспрепятственно. Здесь оставили телегу – ее поутру должен был отогнать в деревню сын Фоминичны, у которого Кеша ее и брал.
Спутав руки все еще бесчувственному доктору, с усилием водрузили его верхом на запасного коня, привязали к седлу, а поводья Кеша взял в руку. Лидия на своей лошадке ехала последней, замыкая цепочку всадников и прижимая к себе ножны и кобуру, снятые со Сташевского. В ножнах была сабля, в кобуре – пистолет.
Когда Лидия взяла его в руки, откуда ни возьмись прилетела строфа:
Ну откуда это могло быть, как не из Пушкина?! Наверное, будь сейчас посветлей, она могла бы различить на рукояти пистолета надпись:
Сташевский сначала качался в седле мешок мешком, поникнув на шею коня, потом начал поднимать голову и стонать. Наконец он смог выпрямиться в седле и слабо пробормотать:
– Oщ je suis localisе? Lequel de moi a fait se produit?[18]
– Vous comprenez dans le Russe?[19] – вместо ответа спросила Лидия.
– Dans le Russe? Certainement[20], – растерянно ответил доктор.
– Очень хорошо, – хладнокровно проговорила Лидия, переходя на родной язык. – Тогда прошу вас не беспокоиться.
– Pour ne pas s’inquiиter? Mais qui vous? Partisans de Davydov hussar[21] ?! – с ужасом проговорил доктор, видимо, не в силах так быстро избавиться от привычки говорить по- французски.
– О, вы слышали о Давыдове? – усмехнулась Лидия. – Это хорошо. Значит, дает он вам дрозда, верно? Я так и думала!
Можно было ожидать, что Сташевский переспросит, цо тако ест
– Трудно подобрать более точное выражение!
Говорил он по-русски так же хорошо, как и по-французски, разве что шепелявил слегка, так ведь польский язык вообще полон шипящих звуков.
– Вы из его отряда? Я слышал, там есть какая-то женщина… Василиса… Это вы?
В голове его прозвучал откровенный страх, какого не было даже, когда он говорил о Давыдове. Лидии стало смешно:
– Нет, успокойтесь, я никакая не Василиса. И к партизанам не имею отношения. Мы везем вас, чтобы вы оказали помощь одной больной женщине.
– Женщине? – изумился Сташевский. – Наверное, принять роды? Но я ничего не понимаю в женских болезнях. Я бы вам посоветовал найти повивальную бабку в какой-нибудь деревне.
