еретиками, и наконец потому, что в первой половине VI века законодательством Юстиниана установлено, чтобы специально монахи поставляемы были во епископы. Этому много способствовали события, наступившие вскоре после Трулльского Собора, а именно, события, вызванные иконоборством, возникшим в первой половине VIII века.
Время иконоборства было для православной церкви временем тяжелых испытаний. Тут вопрос был не о том только, чтобы отменено было почитание св. икон, а главным образом о том, чтобы в церкви водворилась чужая, светская власть, которая бы своими указами определяла, что нужно считать православным, и что нет. Светская власть стремилась вторгнуться насильственно в церковную область. Весь культ подвергся величайшей профанации, и самому святейшему из всех таинству, евхаристии, угрожала опасность, вследствие нечестивого учения, потерять свое существенное значение. Непризванные реформаторы разрушали связь с преданием апостольской церкви. В защиту самостоятельности церкви, святости ее таинств, апостольского и святоотеческого предания и истинного благочестия выступило монашество, сначала в лице епископов, вышедших из монастырских училищ, а затем и в лице простых монахов. Будучи безоружны, они, эти защитники православия, обрекали себя на всевозможные страдания в борьбе с врагом, который в бешеном порыве не упускал ничего, чтобы только обеспечить себе победу; тут были и соборы, которым незаконно давалось название вселенских, были и книги, посредством которых в народе распространялась ложь, были мучения, ссылки, — одним словом, все, чтобы уничтожено было православие. Целое столетие продолжалась борьба между истиной и ложью, и монашество в этой борьбе принесло тысячи жертв. Однако истина православия должна была, наконец, восторжествовать; церковь с благодарностью признала за монашеством всю заслугу в этой победе. С этого времени церковь начинает поставлять епископами главным образом лишь таких лиц, которые принадлежали к монашеству; тогда же получил свое начало и обычай, согласно которому монашеский постриг принимает перед хиротонией всякий, кто избран кандидатом на епископскую кафедру, а к монашеству до тех пор не принадлежал. Как на выдающийся пример, можно указать на константинопольского патриарха св. Никифора, который не был монахом в то время, когда был избран патриархом, однако принял монашеский постриг до хиротонии (806 г.) [1080]. После св. Никифора это вошло в практику церкви и даже доныне, с очень редкими исключениями, имевшими место лишь тогда, когда господствовали в церкви ненормальные обстоятельства.
Мысль о том, что епископ должен быть из монахов, стала всеобщей, начиная с IX века, после иконоборства. Если же кто-либо и избирался из мирского священства (после смерти жены известного кандидата, или после — с обоюдного согласия — развода), то требовалось, чтобы такой был свободным от всяких семейных уз, дабы всецело мог отдаться интересам церкви. Известны законы Юстиниана, о которых мы уже упоминали, согласно которым никто не мог сделаться епископом, у кого есть дети или внуки. На эти законы, внесенные и в канонические сборники [1081], ссылались те, которые протестовали против избрания лиц, имеющих детей, и считали незаконным поставление в епископы таковых лиц. Такое суждение о кандидатах в епископы, имевших детей, вызвало возражения со стороны епископов, вышедших из мирского духовенства и имевших детей; они указывали, что законы Юстиниана по этому вопросу не имеют под собою канонического фундамента, противоречат церковным правилам, и особенно 12-му правилу Трулльского Собора. Более влиятельные при константинопольском императорском дворе епископы побудили императора Льва Философа (886–911) издать специальную новеллу, адресованную на имя патриарха Стефана, которой отменяются соответствующие законы Юстиниана и предписывается, что беспрепятственно могут поставляться во епископы все, кто этой чести достоин, хотя бы они и имели законных детей (??? ??? ????? ???? ???????????) [1082]
Эта новелла императора, неуязвимая с канонической точки зрения, внесла, однако, замешательство в церковь. Понятно было, что она направлена против епископов, вышедших из монахов. Ободренные ею епископы, вышедшие из мирского духовенства, стали настаивать, чтобы им позволено было держать у себя и жену свою, как уже позволено было им иметь детей и держать их у себя. Находили, что тот же самый Трулльский Собор позволяет епископам и после хиротонии жить со своей законной женой, или лучше, наоборот, что жене позволительно жить вместе со своим мужем-епископом. Трулльским 12-м правилом это воспрещается решительно. Однако существует 48-е правило того же собора, в котором говорится о добровольном разлучении жены того, кто имеет быть возведен в епископский сан, от своего мужа и о вступлении ее в монастырь, причем по обоюдному согласию (???? ?????? ?????????, communi consensu); из этого они выводили заключение, что где нет этого «обоюдного согласия», там жена не обязана идти в монастырь. Это заключение казалось заинтересованным лицам совершенно правильным, почему некоторые из жен хиротонисованных епископов, заявляя, что они своего «согласия» не давали (на письменное же согласие законом обязаны не были), продолжали жить со своими мужьями-епископами. Такие несообразности повторялись часто в течение долгого периода времени, на соблазн всему свету. Наконец, обращено было на это необходимое внимание высших властей, как церковных, так и государственных. Кизикский митрополит обратил на это внимание патриархов константинопольского, антиохийского и иерусалимского, равно императора Исаака Ангела, указывая как на большой соблазн для народа, который видит, как епископы живут со своими женами, ничем не отличаясь от самых обыкновенных граждан, так и на то, что чрез это бесцеремонно нарушаются существующие предписания церковные и падает авторитет самой иерархии. Вследствие этого заявления, упомянутый император, совместно с патриархами константинопольским, антиохийским и иерусалимским и митрополитами кесарийским, ефесским, кизикским и мн. др. (??? ?????? ??? ??????), издал в 1187 году специальную новеллу, коей предписывается: «жен хиротонисованных епископов немедленно (???????????) послать в женские монастыри, далеко от места пребывания их мужей-епископов, и тут их постричь в монахини, пусть живут по монашескому уставу в монастыре, в котором постриглись. Если же они не хотят добровольно принять постриг, тогда надлежит лишить архиерейского престола и сана тех, кто были их мужьями до хиротонии, а на их места избрать других. На будущее же время те, которые имеют жену, не могут быть хиротонисованы, пока предварительно оба (муж и жена) не разлучатся письменным согласием и договором (???? ?????? ??? ???????? ???????? ????????? ?? ??? ?????????) и жена не поступит в монахини» [1083].
Эта новелла вызвала неудовольствие среди епископов, избранных из мирского духовенства, которые привыкли жить со своими женами и теперь принуждены были разлучиться с ними. Эта новелла вызвала неудовольствие и у всего вообще мирского духовенства, и тем более, что после событий, вызвавших появление упомянутой новеллы императора, очень мало епископов были избираемы из мирского духовенства [1084]. Между прочим, об этом свидетельствует Георгий Пахимер в своей истории об императоре Андронике Палеологе, в которой упоминает о двух жалобах мирского духовенства против того, что епископы избираются исключительно из монахов. И особенно важен второй случай, о котором упоминает Пахимер, а именно, что константинопольский патриарх Иоанн XII, по поводу подобной жалобы мирского духовенства, заявил, что он признает основательность жалобы; однако, ввиду того, что прежние беспорядки дали вопросу об избрании епископа совершенно иное направление и теперь (во время патриарха Иоанна XII) господствует мнение, что епископов везде и всегда надлежит избирать лишь из монахов, за исключением чрезвычайных случаев, то он, патриарх, на упомянутую жалобу ответил, что он не может поступить иначе, как признать существующий порядок вещей и при выборе епископов следовать примеру других [1085]. Так это было в конце XIII и вначале XIV веков; с тех пор упомянутая практика все больше и больше утверждается в церкви, и стала почти всеобщей, за редкими исключениями. В первой половине XV века об этой практике Симеон Солунский пишет: «Высокое это звание (епископское) теперь почти везде вверяется монахам. И если взором окинешь всю церковь, вряд ли найдешь, что епископского звания удостоился кто-либо из живущих в мире (не в монастыре); между тем монахам епископство как бы самой судьбой предназначено. Если же найдешь, что кто-либо епископом стал из мирского духовенства, то знай, что церковь от такого требовала, чтобы он предварительно принял монашеский чин. Так думают все верующие, главным же образом — божественные предстоятели церквей, которые отдают честь божественной схиме ради ее небесного происхождения и завета» [1086]. Тот же учитель церкви, говоря в другом месте о возвышенности монашеского чина, замечает: «ради этого именно (ради возвышенности монашеского чина) Христова церковь большую честь возводимых
