Елене Ивановне и Сергею Ивановичу* нижайший поклон. Экстравагантной особе* можете не кланяться.
Рассохину С. Ф., 17 декабря 1891*
1070. С. Ф. РАССОХИНУ
17 декабря 1891 г. Москва.
Уважаемый Сергей Федорович!
Будьте добры, прикажите переписать прилагаемый водевиль* в двух экземплярах и отправьте его в цензуру*.
Мал<ая> Дмитровка, д. Фирганг.
Суворину А. С., 17 декабря 1891*
1071. А. С. СУВОРИНУ
17 декабря 1891 г. Москва.
Горничную вон, вон!* Появление ее нереально, потому что случайно и тоже требует пояснений; оно осложняет и без того сложную фабулу, а главное — оно расхолаживает. Бросьте ее! И для чего объяснять публике? Ее нужно напугать и больше ничего, она заинтересуется и лишний раз задумается… Благодаря Вашему уменью и кое-каким разговорцам, которые есть в рассказе, никто не станет искать причин; читателю ясно, что всё дело в тайнах нашей нервной системы и в тех явлениях, которые еще не объяснены. Виталин видит умершую Варю, потому что она оставила после себя резкое, исключительное воспоминание; она натура была сильная, властная, таковым же должно быть и воспоминание о ней. У Вас не ясна Наташа, но это оттого, что Вы к концу рассказа утомились и кое-чего не сообразили. Сделайте так, чтобы Наташа
Насчет моск<овского> фельетона подумаю. Но мне хочется святочный рассказ написать*.
Вчера я послал Вам рассказ Поводова*. Посмотрите. Если годится, то пришлите корректуру. А я водевиль написал*. В этом году я 100 пудов бумаги исписал.
Будьте здоровы.
Жан Щеглов кончит тем, что соделается игуменом.
Суворину А. С., 19 декабря 1891*
1072. А. С. СУВОРИНУ
10 декабря 1891 г. Москва.
Я советовал любить добродетель не Вам, а Алексею Алексеевичу: Вы распечатали письмо, посланное ему*, а не Вам. К письму приложены были две корректуры*, посланные под бандеролью.
Письма вскрывают? Представьте, в последнее время я это сильно подозреваю. Хуже всего то, что многие письма, посланные мною и посланные мне — не дошли по адресу*.
Морозовых много*. Московскую, с которой я знаком, зовут Варварой Алексеевной. Насколько мне известно, она не хлопочет о том, чтобы от нее приняли пожертвования. Есть еще другая Морозова*, о которой я слышал из достоверных источников, но о ней расскажу при свидании.
Астрономка* в Петербурге.
Будьте здоровы. Скажите Алексею Алексеевичу, что я послал ему ответ на его письмо*, но Вы перехватили. В своем письме он подписался так: К. Победоносцев; а я, чтобы не отставать и показать свою скромность, расписался в ответе только Саблером.
Пишите.
Егорову Е. П., 20 декабря 1891*
1073. Е. П. ЕГОРОВУ
20 декабря 1891 г. Москва.
Уважаемый Евграф Петрович, посылаю Вам пока еще 17 рублей*. Продолжение будет.
По получении от Вас письма я обратился конфиденциально к председателю нашего литературного фонда*, имеющего 200 тысяч основного капитала, с вопросом: нельзя ли мне получить в ссуду 500 руб.? Эти деньги хотел я послать в ссуду Вам. Но председатель отказал, ссылаясь на недостаток средств.
На беду я никак не могу узнать адреса А. Н. Плещеева* — поэта, который теперь за границей. Он, как Вам известно, получил миллионное наследство и мне бы не отказал. Когда весною мы с ним встретились в Париже, он просил меня взять у него взаймы.
26-го декабря уезжаю в Петербург, где буду жить до 10 января. В случае надобности адресуйтесь так: Петербург, Малая Итальянская, 18, кв. Суворина, Чехову. В Петербурге я попытаюсь достать денег.
14-го дек<абря> я послал Вам 116 р., а ранее послал длинное письмо* и ответа не получил.
Всё, что мною до сих пор было собрано, жертвователи просят употребить на кормежку скота.
Желаю Вам всего хорошего.
