так что, если Вы напишете мне до 20-го, то Ваше письмо недолго будет ожидать меня в Москве.
Думаете ли Вы, бессердечный, о Лешковской?* Приезжайте в Москву. Если бы Вы приехали в марте, то это было бы весьма хорошо.
Мангуса я жертвую в Зоологический сад*. Кусается, сволочь.
Линтваревой Н. М., 18 января 1892*
1090. Н. М. ЛИНТВАРЕВОЙ
18 января 1892 г. Деревня Белая.
Уважаемая Наталья Михайловна, я получил от Иваненко два письма*: в одном он усердно убеждает и даже умоляет меня купить дачу Кублицкого, в другом же подробно описывает все бедствия и лютые напасти, которые не минуют меня, если я сделаю глупость и куплю эту дачу. Одним словом, с хутором мне не везет. Помнится, в Сумах я заказал нотариусу Иванову доверенность, чтобы вместе с Вами купить хутор Яценки, и доверенность эта осталась у бедного Иванова в виде сувенира, приятного воспоминания о нас. В Петербурге 5-го января я заказал нотариусу (тоже!) Иванову доверенность, чтобы купить всё тот же хутор Яценки, и вечером 5-го января получил известие, что Яценко раздумал продавать. Очевидно, я создан в наказание нотариусам Ивановым, вероятно, за то, что написал пьесу «Иванов». Очевидно также, что хутора я не куплю, хотя имею уже не 3 тысячи, а целых 5. А удрать из Москвы необходимо.
Мороз лютый, ревет метель. Вчера поздно вечером меня едва не занесло в поле, сбились с дороги. Напугался — страсть!
Привет всем Вашим. Вам тысяча поклонов и две тысячи пожеланий. Можэтэ себэ представить, я познакомился с хохлацкой королевой Заньковецкой, которую Украйна нэ забудэ. Она тоже хлопочет насчет хутора — хочет, чтоб я купил около нее, в Черниговской губ<ернии>. Барыня веселая.
Суворину А. С., 22 января 1892*
1091. А. С. СУВОРИНУ
22 января 1892 г. Москва.
Ну-с, я вернулся из Нижегородск<ой> губ<ернии>. Так как, надеюсь, мы скоро увидимся и так как я о голоде писать буду завтра или послезавтра*, то теперь скажу только кратко: голод газетами
Проехался я хорошо. Была лютая метель, и во един из вечеров я сбился с дороги и меня едва не занесло. Ощущение гнусное. Был у Баранова. Завтракал у него и обедал, и на его губернаторских лошадях доехал до вокзала.
Вообще говоря, частная инициатива, по крайней мере в Нижегородской губ<ернии>, со стороны администрации препятствий не встречает, а наоборот. Делай что хочешь.
Дома у себя нашел я корректуру «Каштанки». Аллах, что за рисунки!* Голубчик, я от себя готов дать художнику еще 50 р., чтобы только этих рисунков не было. Что такое! Табуреты, гусыня, несущая яйцо, бульдог вместо такса…
Если бы в Петербурге и в Москве говорили и хлопотали насчет голода так же много, как в Нижнем, то голода не было бы.
А какой прекрасный народ в Нижегородской губ<ернии>! Мужики ядреные, коренники, молодец в молодца — с каждого можно купца Калашникова* писать. И умный народ.
У московского богача Шелапутина сибирская язва — сейчас мне говорили об этом.
Ну, жду Вас, чтобы ехать в Бобров*. Отвечайте, когда будете в Москве?
Всего хорошего.
Попросите Алексея Алексеевича выслать мне поскорее статью горного инженера Бацевича о нефти*. Забыл я в Петербурге прочесть.
Гиляровскому В. А., 24 января 1892*
1092. В. А. ГИЛЯРОВСКОМУ
24 января 1892 г. Москва.
Я вернулся.
Просижу в Москве 5 дней.
На обороте:
Тихонову В. А., 24 января 1892*
1093. В. А. ТИХОНОВУ
24 января 1892 г. Москва.
И журнал получаю, и деньги получил*. Благодарю. Вчера, вернувшись из Нижегородской губ<ернии>, я нашел у себя 3-й № «Севера»*. Послушайте, мне кажется, что для семирублевого журнала слишком жирно давать столько дорогостоящего (в литературном и бумажном смысле) материала. Ведь это не иллюстрированный журнал, а блин с зернистой икрой и сметаной. Что же Вам с семи рублей останется? Впрочем, это Ваше дело. Простите, что вмешиваюсь в Ваши семейные дела.
Посылаю Вам расписку. Деньги сии сорвал я с Вас* в
