l:href='#t_pi4369_792'>*: святой Варлаам изображен едущим на санях, вдали на балкончике стоит архиерей, а внизу под рисунком житие св. Варлаама. Купите и положите мне на стол.
В Испанию, вероятно, не поедем. В Бухаре будем*.
Семашко, написали Иваненке?* Говорили с Ликишей о думском месте?
Желаю всего хорошего. Не забывайте меня, многогрешного. Всем низко кланяюсь, обнимаю, благословляю и пребываю
Все встречные узнают в нас русских и смотрят мне не в лицо, а на мою шапку с проседью. Глядя на шапку, вероятно, думают, что я очень богатый русский граф.
Писал ли я о детях Александра? Оба здоровы и производят отличное впечатление.
Поклон красивому Левитану.
На конверте:
Чехову И. П., 24 марта (5 апреля) 1891*
931. И. П. ЧЕХОВУ
24 марта (5 апреля) 1891 г. Венеция.
Я теперь в Венеции, куда приехал третьего дня из Вены. Одно могу сказать: замечательнее Венеции я в своей жизни городов не видел. Это сплошное очарование, блеск, радость жизни. Вместо улиц и переулков каналы, вместо извозчиков гондолы, архитектура изумительная, и нет того местечка, которое не возбуждало бы исторического или художественного интереса. Плывешь в гондоле и видишь дворцы дожей, дом, где жила Дездемона, дома знаменитых художников, храмы… А в храмах скульптура и живопись, какие нам и во сне не снились. Одним словом, очарование.
Весь день от утра до вечера я сижу в гондоле и плаваю по улицам или же брожу по знаменитой площади святого Марка. Площадь гладка и чиста, как паркет. Здесь собор святого Марка — нечто такое, что описать нельзя, дворец дожей и такие здания, по которым я чувствую подобно тому, как по нотам поют, чувствую изумительную красоту и наслаждаюсь.
А вечер! Боже ты мой господи! Вечером с непривычки можно умереть. Едешь ты на гондоле… Тепло, тихо, звезды… Лошадей в Венеции нет, и потому тишина здесь, как в поле. Вокруг снуют гондолы… Вот плывет гондола, увешанная фонариками. В ней сидят контрабас, скрипки, гитара, мандолина и корнет-а- пистон, две-три барыни, несколько мужчин — и ты слышишь пение и музыку. Поют из опер. Какие голоса! Проехал немного, а там опять лодка с певцами, а там опять, и до самой полночи в воздухе стоит смесь теноров, скрипок и всяких за душу берущих звуков.
Мережковский, которого я встретил здесь*, с ума сошел от восторга. Русскому человеку, бедному и приниженному, здесь в мире красоты, богатства и свободы не трудно сойти с ума. Хочется здесь навеки остаться, а когда стоишь в церкви и слушаешь орган, то хочется принять католичество.
Великолепны усыпальницы Кановы и Тициана*. Здесь великих художников хоронят, как королей, в церквах; здесь не презирают искусства, как у нас: церкви дают приют статуям и картинам, как бы голы они ни были.
Во дворце дожей есть картина*, на которой изображено около 10 тысяч человеческих фигур.
Сегодня воскресенье. На площади Марка будет играть музыка.
Ну, однако, будь здоров. Желаю тебе всего хорошего. Если когда-нибудь тебе случится побывать в Венеции, то это будет лучшим в твоей жизни. Поглядел бы ты здесь стеклянное производство!* Твои бутылки в сравнении со здешними такое безобразие, что даже думать тошно.
Буду еще писать, а пока до свиданья.
На конверте:
Киселевой М. В., 25 марта (6 апреля) 1891*
932. М. В. КИСЕЛЕВОЙ
25 марта (6 апреля) 1891 г. Венеция.
Я в Венеции. Посадите меня в сумасшедший дом. Гондолы, площадь св. Марка, вода, звезды, итальяночки, вечерние серенады, мандолины, фалернское вино — одним словом, всё пропало! Не поминайте лихом.
Тень прекрасной Дездемоны шлет свою улыбку земскому начальнику. Всем кланяюсь.
Кланяются Вам иезуиты.
На обороте:
Чеховым, 25 марта (6 апреля) 1891*
933. ЧЕХОВЫМ
25 марта (6 апреля) 1891 г. Венеция.
Восхитительная голубоглазая Венеция шлет всем вам привет. Ах, синьоры и синьорины, что за чудный город эта Венеция! Представьте вы себе город, состоящий из домов и церквей, каких вы никогда не видели: архитектура упоительная, всё грациозно и легко, как птицеподобная гондола. Такие дома и церкви могут строить только люди, обладающие громадным художественным и музыкальным вкусом и одаренные львиным темпераментом. Теперь представьте, что на улицах и в переулках вместо мостовых вода, представьте, что во всем городе нет ни одной лошади, что вместо извозчиков вы видите гондольеров на их удивительных лодках, легких, нежных, носатых птицах, которые едва касаются воды и вздрагивают при малейшей волне. И всё от неба до земли залито солнцем.
Есть улицы широкие, как Невский, и есть такие, где, растопырив руки, можно загородить всю улицу.
