которая хотела женить Мамонова на 13-летней девочке. Пушкин в своем «Станционном смотрителе»* целуется взасос с 14-летней девочкой, а героини Шекспира все в возрасте от 14 до 16 лет. И не столько уж у Вас случаев, чтобы делать обобщения.
Кстати, о девочках[15].
Новость: мы устроили себе рулетку. Ставка не больше копейки. Доход рулетки идет на общее дело — устройство пикников. Я крупье.
Будьте здравы. Не предавайтесь мрачным мыслям, всё устроится хорошо. Поклон Анне Ивановне, Насте и Боре.
Суворину А. С., 27 мая 1891*
973. А. С. СУВОРИНУ
27 мая 1891 г. Богимово.
«Анна Ивановна сказала, вот ведь не догадался предложить эту дачу»… Анна Ивановна должна за меня вечно бога молить. Когда я нанимал большой дом, то думал о Вас больше, чем о себе. Домина громадный, парк великолепный, река, пруд, и для Вас как раз бы подошло, но телеграфировать Вам остановили меня отсутствие мебели (есть она, но обшарпанная, старинная), отдаленность от станции — 10 верст, неимение рессорных экипажей и многое другое, что длинно было бы перечислять. Помещения так много, что поместились бы и Вы, и мы: Вы в большом доме, а мы в едином из флигелей; но где бы Вы взяли мебели и экипаж? Анна Ивановна, приехав и увидев обстановку, обругала бы меня мужиком и больше ничего. Если хотите, то дачу эту можно будет приготовить Вам к будущему году. Из нее можно сделать рай. Фортепьяно есть, можете себе представить. И биллиард есть.
Кстати, прочтите врагу моему Анне Ивановне письмо Григоровича*: пусть у нее душа порадуется. «Чехов принадлежит к по<ко>лению, которое заметно стало отклоняться от запада и ближе присматриваться к своему…
…Венеция и Флоренция ничего больше, как скучные города для человека даже умного…» Merci, но я не понимаю таких умных людей. Надо быть быком, чтобы, приехав первый раз в Венецию или во Флоренцию, стать «отклоняться от запада». В этом отклонении мало ума. Но желательно было бы знать, кто это старается, кто оповестил всю вселенную о том, что будто заграница мне не понравилась? Господи ты боже мой, никому я ни одним словом не заикнулся об этом. Мне даже Болонья понравилась. Что же я должен был делать? Реветь от восторга? Бить стекла? Обниматься с французами? Идей я не вывез, что ли? Но и идеи, кажется, вывез. Ваша статья об ипподроме больше моя, чем Ваша, ибо я Вам уши прожужжал про эту новую форму театра*.
Статья отличная, но в Москве ее не поймут. Что Вы, помилуйте, может ли М. Н. Ермолова играть в ипподроме вместе с лошадями? А думать и говорить, что Мольер может показаться скучным*, — это идея, за которую московский Иван Иванович Иванов, автор московского проекта, задаст Вам такого треску, что Вы не рады будете*. А ипподром в самом деле прелесть, и Колизей отличная штука. Но мы с Вами не доживем до них, ибо уже пережили.
Буренин находит в Шастунове «ровно ничего»?* Скажите ему, чтобы он полечился от печёнки.
Нам бы надо с Вами повидаться, т. е., вернее, мне надо. Я уже соскучился, хотя сегодня поймал 252 карася и одного рака.
Да хранит Вас бог. Поклон всем.
Шавровой Е. М., 28 мая 1891*
974. Е. М. ШАВРОВОЙ
28 мая 1891 г. Алексин.
Сударыня, Ваша «Ошибка» воистину есть ошибка*. Рассказ только кое-где хорош, но в остальном это непроходимая чаща скуки. Соня, покойничек, папа, мама, опять Соня и покойничек, потом Ромул, Нума Помпилий, Соня, покойничек, папа, потом опять Соня и покойничек… в глазах рябит! Вам прекрасно удаются «благородная бедность» и девицы, ну и взяли бы одну только Милочку с ее папой, тяжелой кухаркой и соблазнами катка; вышел бы тогда рассказ отменный.
Ваша «Гадалка» напечатана*. Видели? Насчет гонорара, простите, я не говорил Суворину. Хотя Вы стоите и больше 10 коп. за строку, но мне не хотелось нарушать порядка, давно уж заведенного в «Новом времени». Тут начинают с пятачка, потом постепенно повышают, как чиновников на службе, будь то хоть сам Шекспир. Вы будете получать 8, потом 10, потом 12, затем 15 и так до червонца включительно. Когда мне будет 80 лет, а Вам 90, мы будем получать по червонцу за строку.
Когда я был в Париже, мне прислали из Италии Ваше письмо. Я прочел и руками развел. Что я мог отвечать Вам? В ответ на идею эксплоатировать процесс Бартенева* я мог бы только, пожалуй, прислать Вам рецепт: Kalii bromati… по ложке на ночь. Это идея почти сумасшедшая, даже бешеная. Во-первых, Вы с Бартеневым знакомы не были и знать его не могли, во-вторых, в таком сложном абсурде, как жизнь бедняжки Висновской, мог бы разобраться разве один только Достоевский. Да и к чему Вам ехать воображением в Варшаву, если под боком Москва, полная Милочек и всяких двуногих тварей?
Нам бы следовало повидаться. Вы бы спели, а я бы послушал. Поговорили бы о литературе, о Крыме…
Будьте здоровы и небом хранимы.
Что Филиппыч*?
Вы не сердитесь на критику. Если я пишу и сужу несколько резко, то это только потому, что вижу в Вас коллегу и литераторшу, а не дилетантку, иначе бы, быть может, я наговорил Вашей «Ошибке» тьму комплиментов.
На конверте:
Суворину А. С., 4 июня 1891*
975. А. С. СУВОРИНУ
4 июня 1891 г. Богимово.
Раковский за всё имение, заключающееся в трех участках = 400 десятин, просит 35 тысяч
