Если б я был около князя Андрея, то я бы его вылечил. Странно читать, что рана князя*, богатого человека, проводившего дни и ночи с доктором, пользовавшегося уходом Наташи и Сони, издавала трупный запах. Какая паршивая была тогда медицина! Толстой, пока писал свой толстый роман, невольно должен был пропитаться насквозь ненавистью к медицине.
Будьте здоровы. Тетка* умерла.
Червинскому Ф. А., 25 октября 1891*
1029. Ф. А. ЧЕРВИНСКОМУ
25 октября 1891 г. Москва.
Я говорил Суворину, когда виделся с ним в Москве*, и сегодня говорил с его сыном, который теперь в Москве, но они мне ничего не сказали определенного, оттого, вероятно, что сам я говорил очень неопределенно. Вы не сообщили мне цифр; сколько будет стоить издание, каков будет первый взнос, на какое время рассрочка и проч.? Поневоле я говорил одни только общие места, и поневоле мне отвечали «гм». И когда я говорил, для меня ясно было, что в таких коммерческих делах, как рассрочка, печатание и проч., мой голос перед Сувориным не имеет никакого авторитета. Вы спрашиваете: зависит ли от Неупокоева дать или не дать рассрочку? Честное слово, не знаю. Если бы я жил в Петербурге, то охотно бы занялся разъяснением этих вопросов, но на расстоянии, уверяю Вас, я так же силен и бессилен, как и Вы. Будьте бойким, развязным* и игривым молодым человеком, не тратьте времени на выжидания, на вопросы и обратитесь в типографию самолично. Это вернейший и кратчайший путь. Я же наверное могу пообещать Вам только одно: с удовольствием прочту Вашу книгу. Я рассчитывал быть в Петербурге в ноябре — тогда бы я мог сделать что-нибудь, но планы мои изменились, и я решил сидеть в Москве до декабря.
«Сборник» издают «Русские ведомости». Издание обещает быть солидным и симпатичным, и редакция оной газеты не щадит средств, чтобы сделать его таковым. Материал для «Сборника» принимает Дмитрий Николаевич Анучин*: Девичье поле, д. Морозовой.
Где те голубоглазые нимфы, о которых Вы писали мне летом? Женились бы, право. А то доживете до моих лет, поздно будет.
В Москве скучно. Нервы и нервы…
Суворину А. С., 28 октября 1891*
1030. А. С. СУВОРИНУ
28 октября 1891 г. Москва.
Сейчас Иван принес мне план школы, о котором Вы говорили ему. Так как в этом плане цифра погоняет цифрой, и Вам будет скучно и грустно читать его, то я, посоветовавшись с Иваном, решил: привезти план в Петербург и показать Вам его с подробными комментариями. Сейчас послал большое письмо.
Ваш А. Чехов.
На обороте:
Суворину А. С., 30 октября 1891*
1031. А. С. СУВОРИНУ
30 октября 1891 г. Москва.
Я не сплю, а бодрствую;* и если издание «Дуэли» не поспеет, то виноват буду не я, а судьба. Корректуру первого листа, исправленную и подписанную*, я отдал Алексею Алексеевичу для скорейшей передачи Неупокоеву. Ему же была передана просьба поспешить высылкою корректуры. Кто же спит? Чего Вы ругаетесь?
Жду Вас в Москву*. Повесть для «Сев<ерного> вестн<ика>» готова*.
Вчера хоронили Пальмина. Скучно хоронить.
Будьте здоровы.
Смагину А. И., 7 ноября 1891*
1032. А. И. СМАГИНУ
7 ноября 1891 г. Москва.
Я Вам ужасно завидую, милый Александр Иванович. У Вас тепло*, а у нас чёрт знает что: пронизывает насквозь холодный сухой ветер и летают в воздухе облака мелкого снега. У меня кашель, насморк, голова болит, ломит спину; принял касторки и сижу теперь в «Слав<янском> базаре» у Суворина, у которого тоже инфлуэнца*. Я заразился от него.
Десять рублей получил*.
Отъезд в Нижний я отложил до 1-го декабря*, когда будет санный путь и когда я буду здоров.
Когда же наконец Вы купите мне именье? Я чахну в Москве.
Пишите мне на Мл. Дмитровку.
Чёрт возьми, жар.
Будьте здоровы.
Урусову А. И., 9 ноября 1891*
