в марте я пришлю Вам другой рассказ*, который будет называться «Обыватели». Впрочем, как хотите.
Если покажется длинно и скучно, то пришлите назад, а я напишу для Вас что-нибудь другое. Так как до января остался еще целый месяц, то Вы успеете прислать мне корректуру рассказа, а я успею прочесть ее.
Что еще сказать Вам? Пригласите в «Север»* для всякого рода фельетонных писаний осколочного Игрэка. Это Виктор Викторович Билибин, Колокольная 9, кв. 12. Из всех питерских обозревателей это самый даровитый.
Я яко наг, яко благ* и зубы положил на полку. Если Вы в самом скором времени пришлете мне деньжонок, то уподобитесь водоносу, встречающемуся путнику в пустыне.
При сем прилагаю подписной бланок. Сделайте распоряжение, чтобы по этому адресу высылался «Север» в счет моего гонорара.
Ну, будьте здоровы. Пишите. От души желаю Вам успеха.
Неделю тому назад мой приятель Н. М. Ежов, беллетрист, послал Вам рассказ*. Получили?
Гуревич Л. Я., 2 декабря 1891*
1051. Л. Я. ГУРЕВИЧ
2 декабря 1891 г. Москва.
Простите, многоуважаемая Любовь Яковлевна, что я своею просьбой об авансе задал Вам такую задачу. Я никогда не пишу о деньгах и считаю это ужасно щекотливой штукой, но заикнулся об авансе в письме к Михаилу Ниловичу*, потому что у меня в карманах буквально ни гроша. Я прошу Вас убедительно не стесняться* и выслать мне гонорар за мои рассказы, когда Вам угодно и удобно. Это относится и к настоящему и к будущему. Можете выслать по частям, в рассрочку, дробя гонорар мой хоть на десять частей, — как угодно, одним словом. Если Вы теперь пришлете мне рублей 200*, то остальную часть гонорара можете прислать хоть в марте или в несколько месяцев по частям. Одним словом, делайте так, чтобы я не стеснял Вас.
Еще раз прошу извинить.
Наши пикантные телеграммы* «позвольте оставить жену» и «оставьте жену, согласен», должно быть, поставили телеграфное ведомство в тупик. Но заглавие «В деревне» лучше.
Желаю Вам всего хорошего.
Лейкину Н. А., 2 декабря 1891*
1052. Н. А. ЛЕЙКИНУ
2 декабря 1891 г. Москва.
Обращаюсь к Вам с большой просьбой, добрейший Николай Александрович. Дело вот в чем. До прошлого года я жил по своему университетскому диплому, который и на суше и на море служил мне паспортом, но всякий раз при прописке его полиция предупреждала меня, что по диплому жить нельзя и что я должен взять вид из «надлежащего учреждения». Я спрашивал у всех, что значит это «надлежащее учреждение», и никто не давал мне ответа. Год тому назад Моск<овский> обер-полиц<мейстер> дал мне вид, но с условием, что через год я буду иметь вид из «надлежащего учреждения». Ничего не понимаю! На днях я узнал, что так как я нигде не служу, а по образованию я лекарь, то мне нужно записаться в почетное гражданство, и что какой-то департамент, кажется, герольдии выдаст мне диплом, каковой и будет служить во все дни живота моего паспортом. Я вспомнил, что недавно Вы получили почетное гражданство, а вместе с ним и диплом и что, стало быть, Вы обращались куда-то и к кому-то и что Вы в некотором роде уже человек испытанный в боях. Посоветуйте мне ради создателя, в какой департамент я должен обратиться?* Какое прошение я должен написать и сколько марок к оному прилепить? Какие документы к прошению приложить? и т. д. и т. д. В городской управе есть «паспортный стол». Не может ли этот стол раскрыть тайну, если она Вам недостаточно известна?
Простите, что я Вас беспокою, но, право, положительно не к кому обратиться, а сам я законовед очень плохой.
Наша московская публика подбирается помаленьку. Не успели похоронить Пальмина, как умер Курепин. Вообще в эту осень у меня умерло много знакомых. Умер, между прочим, сахарозаводчик Харитоненко, с которым я был знаком*. Очень интересный человек.
А вскоре после Вашего отъезда я заболел инфлуэнцей, которая осложнилась катаром правого легкого, и только теперь я стал помалости поправляться.
В театре Корша часто идет Ваша «Медаль», которая имеет успех. Она идет вместе с «Зайцем» Мясницкого. Я не видел, но знакомые говорят, что в обеих пьесах чувствуется сильная разница между литератором и не литератором, что «Медаль» в сравнении с «Зайцем» представляет из себя нечто чистенькое, художественное и имеющее образ и подобие. То-то вот оно и есть! Из театра литераторов метлой гонят, и пьесы пишутся молодыми и старыми людьми без определенных занятий, а журналы и газеты редактируются купцами, чиновниками и девицами*. Впрочем, чёррт с ними.
Будьте здоровы. Низкий поклон Прасковье Никифоровне и Феде.
Киселеву А. С., 3 декабря 1891*
1053. А. С. КИСЕЛЕВУ
3 декабря 1891 г. Москва.
Ваше Высокородие!
Пьесу получил и внимательно прочел*. Вот мое мнение: 1) По нынешним временам, она
