l:href='#t_pi6369_245'>*, посылаю Вам вырезку из своего «Сахалина». Про Невельского я писал в октябр<ьской> книжке «Русской мысли» 1893 г. и, подобно дочери, рекомендовал его читателю как личность исключительную.
Если бы Вы приехали в Москву в конце апреля или в начале мая, то мы поездили бы по кладбищам, монастырям, подгородным рощам, поехали бы, пожалуй, к Троице. Раз в письме Вы проговорились, что хотели бы посидеть и походить со мной, молча и лениво перекидываясь фразами, то я и предлагаю Вам Москву. Если будет хорошая погода, то скитания наши по Москве и около удадутся настолько, что будет приятно вспомнить о них под старость.
Ваш отзыв об Яворской мне не показался резким*.
Перерыв. Ходил в деревню к чернобородому мужику с воспалением легкого. Возвращался полем. По деревне я прохожу не часто, и бабы встречают меня приветливо и ласково, как юродивого. Каждая наперерыв старается проводить, предостеречь насчет канавы, посетовать на грязь или отогнать собаку. В поле поют жаворонки, в лесу кричат дрозды. Тепло и весело.
Мише напишу*. Пьесы писать буду, но не скоро. Драмы писать не хочется, а комедии еще не придумал. Пожалуй, засяду осенью за пьесу*, если не уеду за границу.
Я очень рад успеху «Ганнеле»*. Это успех литературно-арт<истического> кружка, успех частной затеи. Теперь Вы смело можете начать войну с макао*, и если Вы не охладеете, то кружок может сделаться богатым. Успех пьес и концертов и популярность дадут больше денег, чем штрафы, которые платят картежники. В Москве нет кружка, но несколько литераторов собираются нанять на один вечер театр Корша и дать любительский спектакль* с благотв<орительной> целью. Играть будут только одни литераторы и дамы, имеющие отношение к литературе. Это моя затея. Выпишем Потапенку и Мамина. Поставим, вероятно, «Плоды просвещения», я буду играть мужика. Когда-то я хорошо играл*, теперь же, кажется, у меня не хватит голоса. Во всяком разе пора перестать быть очень серьезными, и если мы устроим дурачество монстр, то это шокирует только старых психопаток, воображающих, что литераторы гипсовые.
Астрономка в Петербурге*. Я высылаю ей ежемесячно по 40 р. Если увидите, то ни слова об этом, так как мы одурачили ее, уверив, что эти деньги высылает ей Сытин, который будто бы дал ей взаймы на три года. Денег хватит у нас до сентября. Если хотите, то вот ее адрес: Шлиссельбургский проспект, 89, кв. 3. Ларисе Аполлон<овне> Беклемишевой для передачи О. П. Кундасовой. Видаться с ней можете, но денег ей
Конечно, в мое дешевое имение Вы не приедете… А у меня в усадьбе всё стало необыкновенно смешно. Даже серьезный бык смешон.
Мне снилось, что я женат. Благоволите написать, ждать ли Вас в Москву.
Вырезку пришлите обратно, а то журнал будет испорчен.
Гиляровскому В. А., 21 апреля 1895*
1560. В. А. ГИЛЯРОВСКОМУ
21 апреля 1895 г. Мелихово.
21 апр.
На сих днях получил от г. Телешова книгу и письмо*. Если ты знаешь, где он живет, то напиши ему, что я тронут, сердечно благодарю его и прошу считать меня должником. Книжка очень милая. Жаль только, что автор не сообщил мне своего адреса и что я таким образом лишен возможности поблагодарить его без посредства твоего бюро*, которое наверное сдерет с меня целковый за эту комиссию.
Ах, если б ты знал, какая у нас тяга! Какая редиска! Приезжай!
Поклон Марии Ивановне и дщери.
На обороте:
Била Е., 22 апреля 1895*
1561. Е. БИЛА
22 апреля 1895 г. Мелихово.
Ст. Лопасня, Моск. — Курск. д.
Милостивая государыня!
В последние пять-шесть лет я ничего не писал для театра; если напишу что-нибудь в будущем, то сочту долгом уведомить Вас.
Что касается беллетристики, то в конце прошлого года вышла моя новая книжка «Повести и рассказы», изд<ание> Сытина, Москва. В январской и февральской книжках «Русской мысли» напечатана моя новая повесть «Три года».
С истинным почтением имею честь быть Вашим покорным слугою.
Суворину А. С., 5 мая 1895*
1562. А. С. СУВОРИНУ
5 мая 1895 г. Мелихово.
Вы придумали длинное и скучное путешествие. На Волге теперь холодно; Вас всю дорогу будет преследовать ветер, ветер и ветер, как в рассказах Чермного*, и уже около Казани Вам захочется домой. Волга очень красива и оригинальна, но, к сожалению, природа переборщила и хорошую пьесу растянула на 12 действий — и оттого тот, кто проехал только от Ярославля до Нижнего, счастливее того, кто плавал до Царицына или Астрахани. В средней и сев<ерной> России май будет холодный. Поезжайте прямо на Кавказ, но не в Баку, потому что Баку уныло, как яма. Спросите Алексея Алексеевича. Мы с ним были в этом вонючем Баку*. Поезжайте в Новый Афон, в Сухум, в Батум.
Телеграмма Миши бестактна*. Он нервен, нервно издергался и постоянно страдает от сознания ошибок и бестактностей, без которых не обходится ни один день. Он очень добрый и неглупый человек, но мне с ним иногда бывает тяжело. Вы хорошо сделали, что написали ему, но не продолжайте на него сердиться. Отчасти я виноват, так как я написал ему, чтобы он
