Всё перечувствовал, всё понял, всё узнал. Любил я часто, чаще ненавидел, И более всего страдал! Сначала всё хотел, потом всё презирал я, То сам себя не понимал я, То мир меня не понимал. На жизни я своей узнал печать проклятья И холодно закрыл объятья Для чувств и счастия земли… Так годы многие прошли. О днях, отравленных волненьем Порочной юности моей, С каким глубоким отвращеньем Я мыслю на груди твоей. Так, прежде я тебе цены не знал, несчастный! Но скоро черствая кора С моей души слетела, мир прекрасный Моим глазам открылся не напрасно, И я воскрес для жизни и добра. Но иногда опять какой-то дух враждебный Меня уносит в бурю прежних дней, Стирает с памяти моей Твой светлый взор и голос твой волшебный. В борьбе с собой, под грузом тяжких дум, Я молчалив, суров, угрюм: Боюся осквернить тебя прикосновеньем, Боюсь, чтобы тебя не испугал ни стон, Ни звук, исторгнутый мученьем. Тогда ты говоришь: меня не любит он! (Она ласково смотрит на него и проводит рукой по волосам.)
Нина
Ты странный человек! Когда красноречиво Ты про любовь свою рассказываешь мне, И голова твоя в огне, И мысль твоя в глазах сияет живо, Тогда всему я верю без труда. Но часто… Арбенин
…Часто? Нина
…Нет! но иногда!.. Арбенин
Я сердцем слишком стар, ты слишком молода, Но чувствовать могли б мы ровно, И помнится, в твои года Всему я верил безусловно. Нина
Опять ты недоволен… Боже мой!.. Арбенин
О нет!.. я счастлив, счастлив… я жестокой, Безумный клеветник; далеко, Далеко от толпы завистливой и злой Я целовать могу твои уста и очи, И сладострастье первой ночи Теперь постигнуто лишь мной. Оставим прежнее забвенью; Вознагражден судьбою я вполне, И если б мог творец завидовать творенью, То позавидовал бы мне. (Целует ее руки и вдруг на одной не видит браслета, останавливается и бледнеет.)
Нина
Ты побледнел, дрожишь… О боже! Арбенин (вскакивает)
Я? ничего! где твой другой браслет?
