уж этот наш советский дефицит! Обязательный атрибут нашей социалистической действительности. Помнится, еще во времена моей «космической эпопеи» Валентина Терешкова познакомила меня с очаровательнейшей женщиной — заведующей секцией 200 ГУМа. Вход — на Красной площади, напротив Мавзолея В. И. Ленина и только для избранных. Здесь было ВСЕ, о чем мог только мечтать простой советский обыватель. Естественно, что все импортное. Помнится, как-то при мне заходит Фурцева (всесильная Екатерина Алексеевна, член Политбюро!). И так уж она лебезила перед заведующей этого салона, таким елейным голоском интересовалась ее здоровьем и спрашивала ее советов по покупкам, что вот тогда я окончательно понял: социализм и дефицит неразделимы! А с семейством этой начальницы — Марианны Михайловны у нас как-то так сложились хорошие дружеские отношения, которые не прерываются и сегодня. А тогда где-то раз в год я брал приличную сумму в нашей КВП (была в свое время такая, очень богатая касса взаимопомощи, куда мы вносили свои офицерские вклады и брали эпизодически ссуды), после бурных дебатов с женой составлял список крайне необходимого (но опять же дефицитного!) и с замиранием сердца просился на прием в мир наших мечтаний — 200-ю секцию. Вечером — большой семейный праздник — радостные вздохи, охи, ахи, примерки, оценки, одобрения, завистливые взгляды. Но сколько слез и неподдельного горя было у моих девиц, если что-то не подходило по размерам! Как давно это было! Но эти знаменательные события в нашем семействе помнятся до сих пор. Много ли человеку надо! Но если отмежеваться от забот и успехов отдельно взятой семьи и вернуться к общенациональным проблемам, то одна из потребительских корзин советского труженика никогда не оставалась пустой. Это — горячительные напитки. В те далекие времена мне нравилось заходить в большой, популярный среди москвичей гастроном, что в «высотке» на Красной Пресне. Витрина винно-водочного отдела — разнообразнейшая палитра красок! Всеми цветами радуги переливаются ликеры — от почти черного до яркого оранжевого. Коньяки — не подпольного московского разлива, а фирменные — Армения, Дагестан, Молдова. Цена — 4,12, а самый дорогой — 8 рублей. Бери — не хочу! Импорт хоть и был, но мы предпочитали наш, советский напиток! Правда, когда Виталий Жолобов вернулся из космоса и это дело надо было отметить, как-то так получилось, что вместо водки мы купили ящик джина. Морщились, но выпили все и, как положено, водочными порциями. А что такое тоник и что им надо разбавлять этот самый джин, мы тогда и знать-то не знали.
Удивительная все же у нас страна! Ведь пройдет совсем немного времени, и практически все советские трудящиеся будут бегать впустую по магазинам, потрясая пачкой талонов и вспоминая тихим добрым словом идеолога антиалкогольной кампании Горбачева. Помнится, еще в те времена где-то часа за два до Нового года кто-то нам позвонил и сказал, что в магазине на Маяковке буду давать по талонам водку. Я со своими зятьями ринулся с окраины в центр Москвы, сжимая в руках целую пачку этих самых талонов. Еле успели домой к встрече Нового года. Зато эта операция была одним из самых приятных событий года уходящего. Ничего не вышло у Михаила Сергеевича, только дров (точнее, виноградников) наломал да очень подорвал доверие к себе простого советского труженика. На святое замахнулся! Как-то в те времена мне попалась статья нашего корреспондента, который смачно расписывал прилавки супермаркета какого-то американского города. Меня, «кефирного алкоголика», страшно поразила одна цифра: автор статьи насчитал около 90 наименований одного только молочного продукта! Я конечно, не поверил, решил, что это или опечатка, или пропаганда. И все равно, мне было обидно за наши скромные пол-литровые стеклянные бутылочки, закрытые крышечками пяти-шести цветов: белая — молоко, зеленая — кефир, малиновая — ацидофилин (?), золотистая — топленое молоко. Ассортимент не богатый, но вкусный и питательный! И что самое существенное — из экологически чистых продуктов! Злободневная сегодня тема.
Придут времена, когда мне придется очень много ездить по городам и весям нашего тогда еще необъятного Советского Союза. Посещение магазинов — обязательный атрибут в любом городе. Украинские или, например, прибалтийские города приятно удивляли богатым выбором своих продуктов. Но вот как-то судьба командировочного занесла меня в большой сибирский город — Красноярск. Кстати, областной центр. Предприятия этого города тоже добросовестно работали на ракетно-космическую тематику. Гастрономы, продовольственные магазины еще сталинских построек — солидные мраморные прилавки мясных и рыбных отделов, огромные витрины, блестящие кассовые аппараты. А на этом самом мраморе — хоть шаром покати! Единственный продукт — красиво собранные пирамиды из банок кабачковой икры. Естествен вопрос — как же люди не умирают от голода? Прямо по Высоцкому: а ответ ужасно прост, а ответ единственный! Как правило, в городах, где я бывал, обязательно меня встречали мои однокашники по Ростову или сослуживцы по частям. Вечером я у них в гостях. Стол ломится от закусок и разнообразных блюд, холодильник еле закрывается от мясного или рыбного изобилия. Все тот же дефицит, но уже «местного разлива». Если это Сибирь, то в запасниках — медвежатина или оленина, на юге — свинина, в приволжских городах — икорка, красненькая рыбка. Угостят, да еще с собой дадут — гостинец бедным москвичам. Вот так и жили. Укрепляли основы развивающегося социализма, но не забывали при этом и о хлебе насущном.
Так, видно, судьбе было угодно, но моя встреча с симпатичной жительницей военного городка Чкаловский, спонтанно организованная Петром Колодиным в последний день моего пребывания в Звездном городе, имела для меня далеко идущие, вначале неожиданные, потом приятные, а затем и счастливые последствия. Весь период моего проживания в Чкаловском я не упускал эту симпатичную девушку из поля своего холостяцкого зрения, прислушивался к мнению о ней наших общих знакомых, издалека наблюдал, как она ведет себя в обществе героев и не героев, был несколько удивлен, когда мне сказали, что она организовала встречу космонавтов с популярнейшим тогда Муслимом Магомаевым. Бывало, что мы случайно вместе последними электричками возвращались из Москвы каждый со своих свиданий, клюя носом в соседних вагонах, как-то раз столкнулись на лыжне в лесу — я со своей компанией, она — со своей. При встречах мы вежливо здоровались и обменивались парой дежурных фраз. В общем, как говорится, ходили кругами друг возле друга.
Период обязательного ухаживания был коротким, но бурным и насыщенным различными мероприятиями. Сюда входили: встреча нового, 196 5 года в компании моих друзей (проверка на коммуникабельность), уже совместные лыжные прогулки в Чкаловском лесу (проверка на выносливость и спортивную закалку), походы в музеи и театры (проверка на широту и глубину эстетических знаний), знакомства с моими друзьями и выборочно — с подругами (проверка на наличие чувства ревности и собственности), редкие посещения злачных мест (проверка на ту же выносливость и широту натуры), прогулки по заснеженным улицам и бульварам Москвы (проверка на знание истории и заодно — поэзии и потенциальные эмоциональные возможности), обмен милыми подарками и сувенирчиками по случаю 23 февраля и 8 Марта (проверка на финансовую состоятельность и щедрость души), многочасовые посиделки в моей уже пустующей квартире в Чкаловском (проверка на знание жизни) и, наконец, знакомство с моим семейством (проверка на умение нравиться). С удовлетворением и некоторым чувством внутреннего беспокойства (какое-то предчувствие, что моей холостяцкой жизни приходит конец) должен констатировать неоспоримый факт: девушка с блеском прошла все мои коварные тесты! Буду откровенен и самокритичен: думаю, что и моя будущая жена проверяла меня по тем же самым тестам. С годами, по мере того как я познавал свою мудрую спутницу жизни, я уже с полной уверенностью могу сказать, что она проверяла своего будущего супруга еще и по многим другим, одной ей известным тестам. Думаю, я их выдержал. И куда же здесь деваться, если на встрече Нового года я срезал (совершенно непроизвольно и непреднамеренно!) с елки сувенирчик, где находилась записочка с пожеланиями «Хорошая теща!», а моей спутнице попался сувенир с многозначительным «Новые туфли» (надо понимать белые, свадебные). Мне думается, что это были происки моих друзей, уже потерявших надежду меня женить. Да! Все к одному. Эти два сувенирчика с многозначительными пожеланиями мы храним вот уже почти 40 лет. За годы моей затянувшейся холостяцкой жизни я не раз приводил домой в гости своих подружек. Папа с мамой, сестра принимали их как потенциальных невест, но потом, когда убеждались, что свадьбы не будет, интерес к этим особам с их стороны пропадал и они уже равнодушно относились к моей очередной гостье. Поначалу к моей будущей жене было такое же отношение: ну пришла симпатичная вроде бы девушка, мало ли у нас их побывало. Спохватились, когда поняли, что здесь дело принимает серьезный оборот: я торжественно объявил, что через пару недель едем знакомиться с будущими родственниками. Дальше отступать некуда. 31 января 1965 года в ресторане «Советский» я сделал Гале официальное предложение! Моя будущая невеста вдруг заплакала и убежала в туалет. Не имея опыта по этой части, я чуть подрастерялся (может, так и надо?). Думаю, причины столь неадекватной реакции могут быть две: от счастья, что такой видный молодой человек сделал предложение, или же переполнили чувства от достигнутой наконец-то победы. Какой уж год пытаюсь выяснить у жены: какова же истинная причина ее тогдашних слез. Не говорит. Рождение
