пост главы ЦРУ, Кейси отправился на переговоры в Саудовскую Аравию; уж не знаем, что он там королю пообещал, однако 13 сентября 1985 года наши верные арабские друзья сделали знаменитое заявление о том, что будут действовать в своих интересах и резко увеличат добычу нефти. Увеличили. Примерно в четыре раза. Почти в четыре раза цены на сырье и обвалились.
А дальше – политэкономический тупик. Двадцатимиллиардная дыра в бюджете, зерно закупать не на что, поддерживать искусственно низкие цены на сырье в пределах Восточного блока невозможно, а поменять что бы то ни было в устройстве системы не удастся: правящий класс решительно не готов. Начинается знаменитое горбачевское балансирование, бегство по замкнутому кругу. Причем поначалу еще казалось, что ситуация как-нибудь сама собой выправится: ну свалились цены, поднимутся же они когда- нибудь! Поднимутся. Через семнадцать лет. А коммерческие кредиты, которые власть надеялась вернуть после возвращения нефтяных сверхцен, давать перестали через четыре года. А кредиты политические (под поручительства западных правительств) обставлены условиями, которые неисполнимы в заданных историей обстоятельствах. Страна трещит по швам; применять силу – значит лишиться надежды на закупки хлеба; не применять силу – значит лишиться надежды на сохранение территории. Опираться на внутренних демократов – значит ставить на кон власть и со стопроцентной вероятностью ее потерять; опираться на своих чекистов – значит потерять остатки экономики и войти в политический штопор. С той же – стопроцентной – вероятностью всеобщего хаоса и раздрая.
Гайдар датирует окончательный и бесповоротный распад СССР этой роковой датой: тринадцатым числом. Месяца сентября. Одна тысяча девятьсот восемьдесят пятого года. Дальше вопрос состоял в одном: удастся выйти из тупика с наименьшими потерями или потери будут катастрофическими. Если бы не антиалкогольная кампания, не панические заявления Николая Ивановича Рыжкова о неизбежном повышении цен и проч. – развал мог бы принять куда более мягкие экономические формы. Но сам по себе был уже неотменим.
Рассуждать так сегодня немодно. Сегодня принято датировать распад СССР 8 декабря 1991 года, называть его в лучшем случае «беловежским сговором», в худшем – главной геополитической катастрофой XX века, тосковать по временам справедливого распределения, говорить о нераскрытых преимуществах социалистической системы, погубленных несвоевременной перестройкой. Но история мало интересуется модой (хотя у моды, в том числе интеллектуальной, своя история). Она интересуется фактами и оценками, сделанными на основе знания фактов. А также – как ни странно – человеческой психологией. Потому что слишком многое зависит не от предпосылок как таковых, но от уровня общественного сознания, от степени его гибкости и готовности принять неожиданные решения ради выправления тяжелой ситуации.
Если бы все те жесткие экономические предпосылки, о которых говорил в своей лекции Гайдар, не совместились с неподвижными взглядами политически отупленного большинства – как знать: может, и нашлись бы своевременные решения, которые не просто отсрочили бы, но и распылили бы угрозу полного распада. Если бы с советскими людьми – и наверху, и внизу – можно было бы говорить откровенно, не упираясь в идеологическую стену, – был бы шанс увернуться в последнюю секунду от рокового удара. Впрочем, если бы у людей было открытое сознание, вряд ли бы страна дошла до жизни такой. И до такой смерти.
Вывод. Сегодня политические власти, вновь оказавшиеся на вершине нефтяной пирамиды, ведут себя несравненно умнее, чем вели себя их коммунистические предшественники. Экономические выводы из распада СССР, несомненно, сделаны; есть Стабфонд, есть рынок, есть умение отказать в непомерных социальных просьбах – даже если сегодня лишние деньги имеются. Но что касается общественного сознания, тут, увы, полный швах. С ним не только никто не работает; наоборот, идет последовательное и неуклонное упрощение общественных взглядов на жизнь, на историю, на мировую политику. Черно-белая картинка мира вновь торжествует. Западные враги, их коварные пособники, нефтегазовое братство третьих стран, доблестные чекисты, негодные либералы, управляемая демократия, регулируемый рынок.
Пока – ничего страшного. Потому что не нужно принимать никаких решений, которые этой картинке противоречат, зато соответствуют переменившимся внутренним и внешним обстоятельствам. А ну как жизнь, качнувшись вправо, качнется влево? Или наоборот? Тогда что?
Не оранжевая. Не революция
В Будапеште толпы недовольных бескровно громят столицу и подручными средствами выражают недовольство премьером, его враньем и нежеланием уходить в отставку. Так обиженный ребенок бросает вызов взрослому миру и на все вопросы, на все обращения упрямо отвечает «не» и «нет». Нет – не буду – не кашу – не сейчас – не за маму – не за папу – нет. Правда, в руках у восставшего ребенка в лучшем случае мягкие игрушки, в худшем – железный конструктор, но как правило – пластмассовый «Лего»; шума много, угрозы почти никакой. У восставшего обывателя имеются булыжники, «коктейли Молотова», арматура; если кризис не разрешается быстро – подавлением восстания или победой восставших, на смену булыжникам откуда-то берутся гранаты со слезоточивым газом; на следующей стадии появляются настоящие автоматы. Будем надеяться, в Венгрии до этого не дойдет – по той простой причине, что и свергаемая власть, и свершающие ее хулиганы хотят примерно одного и того же. В общую Европу, где не так страшно, где не дадут пропасть поодиночке, хотя и серьезных экономических жертв тоже потребуют. А единая Европа не пустит в свои хорошо промытые ряды страну, замаранную кровью. Как-то некрасиво, фи. И негигиенично.
А то, что происходит в Таиланде, напоминает смену надоевшего главврача в доме престарелых. Завхоз объявляет: всё, хватит, наворовались; если этот вернется, я свет отключу, перекрою воду и не выпишу продукты на завтрак, обед, полдник и ужин. Не вернется – выпишу. А через годик и сам уйду. Да здравствует наш вождь и учитель, начальник всего здравоохранения; мы действуем без его участия, но в его интересах, ура, товарищи! Старшая медсестра ворчит, младший персонал недоволен, но помалкивает, а пациенты бродят по чудному саду, плетут веночки, собираются в кружки и поют душевные патриотические песни.
Какое все это имеет отношение к нам? Казалось бы, никакого. Даже памятник советскому воину- освободителю, как выяснилось, венгры повредили безо всякой русофобской мысли, просто под руку подвернулся. Что он Будапешту, что ему Будапешт, а он рыдает. Таиланд еще дальше; главное, что туристическим планам наших граждан ничего не грозит, поскольку король на месте, военным не пришлось стрелять, а рядовые таиландцы переворота как будто и не заметили. Но вот на какие мысли все это наводит.
Последние два – два с половиной года нас непрестанно пугают оранжевой революцией. Или революцией роз. Придет нехорошая Америка, даст денег предателям, они наймут общественные организации и спровоцируют Майдан, он же площадь Руставели, он же Манежная площадь. Мы немедленно потеряем суверенитет, и прости-прощай суверенная демократия. Поэтому давайте будем обращаться с российской демократией поосторожнее, а то еще неизвестно, куда заведет нас народное волеизъявление, в какие шовинистические и тоталитарные дебри. Присушим политический ландшафт, возьмем полный контроль над партиями, пожертвуем частью абстрактных прав ради конкретных дел. И проскочим на красный свет в пространство Золотого Миллиарда.
Однако ж в последние дни из той самой среды, которая производит все эти концепты, стали доноситься совсем другие песни. Высокопоставленный чиновник (чье имя всем известно, но сохраним дипломатическую формулу) объясняет западным политологам, что во внутреннем раскладе начинают побеждать силовики, что еще немного – и произойдет полный передел государственной собственности в их золотопогонную пользу, что даже «Роснефть», в которую властные либералы согласились закачать нефтяную собственность Ходорковского, ускользает из-под контроля и того гляди будет приватизирована. Сами догадайтесь кем. Вывод: вы, западные, нутка! Вместо того чтоб впрыскивать деньги в русскую оранжевую революцию, впрысните свой политический ресурс в принятие решений, выгодных России. Иначе получите здесь режим, с которым вовсе не захотите иметь дело.
Западники чешут западную репу. И не понимают, кому верить, кого слушать. Своих советников, которые
