аэропорта, в Емельяново. А тут как раз это самый заходит, здоровый. Я же его тоже вот тут, в Тучаре видел. Здесь, — он снова ткнул себя пальцем в левую скулу, здоровущий такой шрам, розовый еще. Но язык ты ему, похоже, напрочь отстрелил. С барменом он только жестами объяснялся, пальцами тыкал, да мычал как теленок. Злился ешь что бармен не понимает его, побагровел аж весь. Матвей перепугался, язык прикусил, но бугай этот на него ноль внимания, даже не глянул в его сторону. Высосал пузырь «Смирновской», еще один с собой взял, и пошел. Мы тоже как раз уходить собрались. Смотрим — он прямиком к стойке регистрации рейса на Москву.
— На Москву значит? — переспросил Астахов тяжело вздыхая. Потом поблагодарил своего собеседника. — Ну что ж, спасибо и на этом.
Когда Астахов оделся поднялся с кровати и хозяин дома, накинув прямо на майку старую летную куртку, вышел провожать.
— Куда теперь пойдешь? — спросил он геолога.
— В милицию надо бы сходить. Тут у вас какой-то Степанов есть.
— Имеется, рыжий змей! — Сморщившись подтвердил Мазур. От полноты чувств он даже сплюнул на землю. — Вчера только полчаса мне мораль читал: «Бросай пить, Степан, ты еще молодой»!.. Э — э!
— А в самом деле, чего же ты так? Завязал бы, а?
Вертолетчик скривился, поежился под свежим весенним ветром, потом все-же ответил.
— Жизнь, сука, загнала в угол. Все как-то наперекосяк… С женой развелся, жилье потерял… потом работу… Подохну, видно здесь, — Затем он как-то без перехода вернулся к проблемам Астахова. — На Аял тебе надо, там все вершки — корешки этой истории.
Странно, но примерно через час эти же слова спившегося механика повторил его главный недруг, лейтенант Степанов. Он и в самом деле оказался рыжий, только с возрастом седина перемешалась с рыжиной, изрядно разбавив огненных красок в шевелюре милиционера. На вид ему было лет пятьдесят, высокий, под два метра ростом, мощного телосложения, но без лишнего жира. Степанов оказался участковым еще старой закваски, не только страж порядка, но и знаток тайги, охотник, а так же строгий, но справедливый «дядя Володя» для всей своей буйной паствы. В Тучаре он жил уже более тридцати лет, и весьма настороженно встретил появление нового человека в своей таежной вотчине. Но привет, переданный Астаховым от Майгачи, растопил лед недоверия в его бледно-голубых глазах.
— Как он там, на охоту-то еще ходит? — спросил он, расплываясь в улыбке.
— А то! Этой зимой двух лосей взял.
— Хороший старик, я его уже лет тридцать знаю. Таких как он мало осталось, настоящий знаток тайги, следопыт. В шестьдесят девятом мы с ним целый месяц по тайге за одним живоглотом мотались. Санька Акулов, тварь страшная, убийца, людоед. Он через тайгу к крупным городам рвался. Пока шел, двух своих подельников по побегу на мясо пустил.
— Поймали? — спросил геолог, с благодарностью принимая из рук милиционера стакан крепкого, до дегтярной черноты чая.
— Пристрелить пришлось. Он к эвенкскому стойбищу вышел, опередил нас, двоих убил. Тут мы подошли. Он девушке одной нож к горлу приставил. «Не подходи, сержант!» — кричит мне, — «А то я убью ее!» Тут Майгачи его и пристрелил, в глаз, как белку. А девчушка та дочерью старика оказалась, представляешь?
«Это ведь мать Майки», — мелькнула мысль у Семена. А участковый продолжал свой рассказ.
— Я за это дело медаль получил, а надо было бы ее Майгачи дать. Без него я бы тогда пропал в тайге, меня ведь тогда только-только из родного Воронежа сюда прислали. Как говорили — года на два, максимум три. А я вот как-то присох к этим местам, уже и на дембиль пора, а уезжать неохота.
Допив чай и закончив предварительные церемонии оба собеседника перешли к делу. Долгий рассказ геолога Степанов слушал молча, не отрывая взгляд от лица Астахова. Когда тот кончил, лейтенант рывком поднялся со стула и, открыв большой железный шкаф, принялся ожесточенно разгребать складированные та бумаги.
— Чувствовал я, что здесь дело не чисто! — Возмущенным тоном сказал он, шлепнув на стол тонкой серой папочкой. — Ходили слухи, что неспроста эта экспедиция исчезла, особенно это понятно теперь, когда там такой прииск отгрохали. А в то времена вертолеты за вами до самого снега летали. Вот, смотри.
Семен неспешно полистал свое дело, потом отрицательно покачал головой.
— Координаты указаны не верно. Мы были километров на семьдесят севернее.
— Вот как? — удивился участковый. — Значит мы даже не там вас искали. А координаты эти нам из Москвы прислали. Значит туда и веревочка вьется. Большие деньги, чувствуется, здесь замешаны. И мужик тот, если Мазур не врет, в столицу летел. Трудно добраться до таких птиц. Заявление писать будешь? — спросил лейтенант, и как-то по особенному взглянул на Астахова. Тот не понял настроения участкового и отрицательно мотнул головой.
— Не стоит. Вряд ли это поможет.
— Вот и хорошо, — уже с явным облегчением отозвался Степанов, потом простодушно пояснил удивленному геологу.
— Ты пойми меня правильно, я со своими барбосами худо — бедно, но справляюсь. А вот туда, — он ткнул пальцем куда-то вверх, — лезть побаиваюсь. С любым бандюгой проще, у нас ведь контингент тут какой: из тюрьмы да в ссылку. А это дело другое…
Все мерзко и противно… На Аял тебе надо, там собака зарыта, там все корешки этого дела. Как, будешь дальше копать?
Астахов только кивнул головой. На минуту Степанов задумался, потом довольно рассмеялся.
— Я тебя, пожалуй, помогу сделать лицензию как настоящему охотнику, и посажу на какой-нибудь борт до прииска. Идет?
— Было бы не плохо, — согласился Астахов.
Старый милиционер слов на ветер не бросал. Через два дня Семен действительно улетел на прииск «Аял» имея в кармане документы профессионального охотника.
4. Личный егерь
— Семен, поехали, тебя Попов зовет! — окликнул Астахова шофер подъехавшей машины.
— Хорошо, скажи скоро прийду, — невозмутимо ответил геолог, продолжая отхлебывать из железной кружки горячий чай. Личный шофер начальника прииска Санька Удобин, более известный в поселке Диамант под кличкой «Мореман» мотнул головой и, рассмеявшись, погнал свой «УАЗик» обратно к прииску. Прошло всего три недели с тех пор, как Астахов появился в этих краях, но характер и повадки охотника хорошо изучили и Санька, и его начальник. А поначалу Виктор Николаевич лишь рассмеялся когда этот коренастый парень зайдя в кабинет предложил взять его на работу охотником.
— У нас такой единицы в штате прииска не предусмотрено. Если мне нужна свеженинка, я посылаю в тайгу вертолет и к концу дня мясо у меня уже есть. Может у тебя какая другая специальность есть? Сварщики нам очень нужны, бульдозеристы, да и просто разнорабочие. Как, пойдешь?
Всеми этими специальностями Семен владел, но при всем желании хоть как-то зацепиться на прииске что-то заставило геолога отказаться от столь заманчивого предложения.
— Нет, начальник, не сговорились. А шкурки возьмешь, бабе своей подаришь, порадуешь ее?
— Какие? — оживился Попов. Несмотря на свои сорок прожитых лет Виктор Николаевич оставался заядлым холостяком, но женского пола не чурался, скорее наоборот. Хотя волосы на его голове последние три года начали редеть с катастрофической быстротой, уже обнажив на затылке небольшую плешь, Попов все еще пользовался у дам большим успехом. Высокого роста, широкоплечий, с правильными чертами лица на длинном, породистом лице, Попов располагал к себе особым сочетанием силы и чисто мужского шарма.
Астахов молча развязал рюкзак и небрежно швырнул на стол начальнику три собольих шкурки. Великолепный темно-коричневый мех в свете настольной лампы брызнул царской россыпью мягкого золота. Глаза у Попова заблестели, лоб покрылся потом.
