— Давай посмотрим, — согласился Асаф. — Это далеко?
— Если Великий Хелиф соизволит разрешить взять ничтожнейшему из ничтожнейших лошадь, наш путь займет не более часа.
После недолгих сборов Кулл и Асаф, сопровождаемые Мехметом, отправились в пустыню. Хотя Асаф хотел тронуться в путь немедленно, Кулл настоял на том, чтобы они упаковали седельные сумки и вооружились.
— Нам тут совсем рядом! — попытался было возразить Мехмет, но Кулл так на него глянул, что старик подавился языком.
— Кто знает, какие твари могут еще тут болтаться, — сказал Асафу Кулл. — Я всегда готовлюсь к худшему, поэтому и дожил до своих лет, хелиф. Тебе тоже следует запомнить, что опасность может таиться за любым углом!
— Преклоняю колени пред твоей мудростью. — Если в голосе Асафа бер Барахии и была насмешка, то лишь самую малость.
Спустя полтора часа они все еще скакали по барханам. Дюна сменялась дюной, а песчаные волны уходили до самого горизонта. И лишь на севере и востоке, по краю небесного окоема, монотонный желтый цвет пустыни сменялся черной полосой гор Коф, или как их называли в Муджарии — Краем Мира.
— Старик, сколько еще ехать? — спросил Мех-мета Кулл. — Ты, часом, не заблудился?
— Как можно, владыка! — Крестьянин, ориентируясь по одному ему известным приметам, что-то прикинул и сказал: — Вот-вот мы будем на месте, грозный господин.
И действительно вскоре, поднявшись на очередную гигантскую дюну, всадники остановились, пораженные. Их взору предстало удивительнейшее и необычное зрелище.
— Голгор ослепительный! — вырвалось у Асафа.
— Что это, во имя Валки? — воскликнул Кулл.
* * *
Вот уже несколько часов отряд Брула, описывая расширяющуюся спираль, скакал по пескам. Муджарийцы и валузийцы, напрягая глаза, старались не пропустить ничего необычного. Несколько раз воины устремлялись к замеченным на горизонте черным пятнышкам, но это оказывались лишь иссохшие мумии песчаных шакалов.
Первым скорчившуюся на песке фигурку заметил остроглазый Брул.
— Человек! — закричал пикт, посылая коня в галоп.
Несколько мгновений бешеной скачки, и пикт соскочил со своего взмыленного скакуна перед лежащим на раскаленном песке человеком. Это оказалась девушка, почти ребенок
— Люди… — едва слышно слетело с запекшихся губ. Тень улыбки пробежала по изможденному лицу, и несчастная потеряла сознание.
— Воды! Скорее воды, разорви вас на части! — взревел пикт.
После того как девушке влили в рот полфляги воды, ее завернули в пропитанную водой ткань и закутали в шкуру песчаного кота. Особым образом обработанная шкура этого животного отличалась тем, что практически не нагревалась на солнце и прекрасно удерживала влагу.
Брул потратил еще немного времени, чтобы осмотреть место, где он нашел девушку.
Сделав буквально пару шагов, пикт наткнулся на накрытую занесенной песком шкурой глубокую яму. Судя по всему, это было убежище девушки, в котором она укрывалась от безжалостного палящего солнца.
На дне песчаной норы Брул нашел две пустые фляги из-под воды и узелок с каким-то барахлом. Пикт подобрал сверток и прицепил его себе к поясу. Вдруг там были какие-нибудь ценные для спасенной им девушки вещи? По собственному печальному опыту пикт знал, что бегущий от смерти человек берет с собой лишь самое для него дорогое.
Оставив в пустыне несколько человек, выразивших желание продолжать поиски, Брул с остальными поспешили вернуться в Мизр. Когда они уже подъезжали к оазису, девушка пришла в себя.
Подскакав к шатру, в котором должны были находиться Кулл и муджарийский владыка, Брул спешился и, подхватив девушку на руки, внес ее внутрь.
К его удивлению, шатер оказался пуст.
— Нашли время для прогулок! — ругнулся Брул.
— Шу-Ва, тащи побольше воды и какой-нибудь еды! — велел он одному из своих пиктов, — Юнан, постарайся отыскать Мехмета, — скомандовал он дюжему муджарийскому сотнику.
— Как тебя зовут, красавица? — обратился Брул к девушке. — Что здесь, во имя Хотата, произошло?
— Меня зовут Маймуна, — прошептала девушка, — Я родом из этой деревушки… Я… Меня… Африды… — Юная муджарийка вцепилась в Брула и разрыдалась.
— Ну ничего-ничего, все уже позади. С тобой все будет в порядке, — утешающе проговорил пикт, поглаживая девушку по спине. — Ты жива, а это главное… — А теперь постарайся успокоиться и рассказать нам, что здесь произошло, — втолковывал девушке пикт. — Нам очень важно выяснить это. Подумай, может быть кто-нибудь спасся еще?
— Нет, лишь мне одной удалось сбежать. — По щекам Маймуны полились слезы. — Это было четыре дня назад… Солнце уже коснулось Края Мира, как вдруг из пустыни появились эти страшные существа — африды. Этих демонов, должно быть, было не менее пяти дюжин, потому что они окружили деревню со всех сторон…
Брул подал ей большую плошку воды, и девушка жадно к ней припала. Утолив жажду, Маймуна продолжала:
— Эти твари, да покарает их Голгор Пламеносный, не знали жалости и пощады. Они врывались в дома и убивали всех без разбору. Наши мужчины пытались оказать краснокожим демонам сопротивление, но что они могли противопоставить вооруженным до зубов бестиям?
Мой отец успел мне сунуть две фляги воды и узелок с едой и вытолкнул меня в заднее окошко. После этого он встал в дверях с ножом для разделки шкур и встретил смерть как подобает мужчине, — Маймуна всхлипнула, уткнувшись в плечо пикта.
Я успела влезть на крышу и увидела, как он упал, сраженный мерзкими тварями, — продолжила муджарийка, вытирая глаза. — А потом началось самое страшное… В деревне появился их предводитель. И это был человек!
— Не может такого быть! Африды не станут подчиняться человеку! — Муджарийцы, внимательно слушавшие рассказ Маймуны, зашумели.
— Я тоже не могла поверить своим глазам, — согласилась с ними девушка. — Но тем не менее это так… Старик, а это был седобородый старик, говорил с демонами на их мерзком наречии. Так вот, африды подчинялись этому человеку беспрекословно.
Пресытившиеся кровавой потехой африды перестали убивать направо и налево. Вместо этого краснокожие демоны только оглушали людей, вязали их и стаскивали на главную площадь. Гол-гор Повелитель Огня, лучше бы их сразу убили! — Муджарийка в отчаянии заломила руки.
По приказанию старика, — Маймуна продолжала свою страшную повесть, — африды нарубили пальм и запалили костры. Кровожадно завывая, краснокожие демоны вбили в землю заостренные древесные стволы и привязали к ним людей. То и дело то один африд, то другой своими звериными клыками впивались в несчастных, вырывая куски плоти. Крики ужаса и боли взлетали к равнодушным мерцающим звездам. Когда страшный круг был готов, африды собрались вокруг него, а их нечестивый повелитель вышел в его центр. Старик извлек из-под черного балахона длинный кривой нож, который светился грязно-зеленым цветом. Предводитель афридов внимательно осмотрел привязанных к столбам истекающих кровью людей. Выбрав маленького мальчика, а это был сын нашего кузнеца Абу-Кир, с которым я так любила играть, — от страшных воспоминаний Маймуна побледнела как полотно, но усилием воли заставила себя говорить дальше, — он вспорол ему живот и запустил в разверстую рану руку. Выдернув клубок внутренностей, проклятый колдун воздел руку с окровавленным ножом к небу и выкрикнул какое-то заклятие.
Девушка на мгновение остановилась. Стоявшие вокруг нее мужчины, пораженные ее рассказом,
