них на дорогу должно было уйти девять–десять часов без привалов. Поэтому они должны были прийти к месту назначения на следующий день. Их ждала довольно большая компания, потому что Корнилий ожидал их и собрал не только своих домочадцев, но и родственников своих и близких друзей (24). О его духовном смирении и гостеприимстве можно судить по тому факту, что, когда Петр входил, Корнилий «бросился к нему в ноги — словно он был небесным посланцем» [229]. Но этого не стоило делать, и Петр поднял его, сказав, что он тоже всего лишь человек (ср.: Деян. 14:11 и дал.; Отк. 19:10; 22:8–9).
Иудею возбранено это, сказал Петр (28) [230] . Однако это не самый удачный перевод слова athemitos, которое «обозначает то, что противоречит древней традиции или предписанию (themis) более, чем тому, что установлено законом (nomos)» [231]. Фактически слово это обозначает то, что считалось «табу» [232]. Но теперь Петр почувствовал, что имеет право нарушить это традиционное табу и может войти в дом Корнилия, потому что Бог открыл ему, что в Его глазах никто не является нечистым или скверным.
Сознательно или неосознанно, но Петр только что своим поведением отверг нетерпимость в отношениях между людьми. Он сам понял, что непозволительно ни поклоняться кому бы то ни было как чему–то божественному (что попытался сделать Корнилий), ни отвергать кого бы то ни было как нечистое (как он сам поступил бы несколько раньше по отношению к Корнилию). Петр отказался принимать поклонение от Корнилия, словно он был богом, и перестал относиться к нему как к собаке.
Петр сказал, что будучи позван, он пришел беспрекословно (29), или «без возражений» (НАБ). Ну и зачем Корнилий позвал его?
В ответ Корнилий рассказал историю явления ангела з своем видении (30–33), которое произошло четыре дня назад. Его рассказ подобен рассказу Луки (3–6), только теперь ангел — это муж в светлой одежде. Корнилий также не сообщает о том, какой страх он испытал тогда (4), Затем он поблагодарил Петра за то, что тот пришел, и добавил: Теперь все мы предстоим пред Богом, чтобы выслушать все, что повелено тебе от Бога (33). Эти слова отражают понимание того, что все они находились в Божьем присутствии, что Апостол Петр являлся носителем Божьего слова для них и они все были готовы выслушать его. Ни один проповедник сегодня не может мечтать о более внимательной аудитории.
Петр отверз уста и начал с торжественного личного свидетельства о том, что он вынес из своих собственных переживаний за прошедшие несколько дней. Во–первых, истинно познаю, что Бог нелицеприятен (34). Prosopolempsia означает «пристрастие». Пристрастное отношение было запрещено, по Септуагинте, для судей, которые не должны были извращать правосудие, оказывая лицеприятие по отношению к кому бы то ни было (напр.: Лев. 19:15). Ибо «нет у Господа Бога нашего неправды, ни лицеприятия, ни мздоимства» (2 Пар. 19:7). Однако утверждение Петра подразумевает более широкое значение. Он имеет в виду, что Божье отношение к людям не определяется никакими внешними признаками, такими, как внешность, раса, национальность или класс: во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему (35). Точнее, «любой народ, который боится Бога и поступает праведно, будет Им принят (dektos)». Оставим на некоторое время более подробное исследование этого заявления и обратим внимание на контекст в Деяниях 10, на его противопоставление «пристрастию». Дело в том, что язычество Корнилия уже было приемлемо для Бога, так что не было необходимости ему становиться иудеем. Но его праведности было недостаточно, чтобы избежать необходимости стать христианином. Ибо Бог «не смотрит на национальность, но смотрит на веру» [233]. Как сказал Ленски: «Если бы его честных языческих убеждений было достаточно, зачем он искал синагогу? Если синагоги было достаточно, зачем там был Петр?» [234] Скоро Петр объяснит ему необходимость веры для спасения (43).
После этого введения, объяснив, что «для христианского спасения не существует расовых барьеров» [235], Лука вкратце приводит проповедь Петра (36–43). Хотя Петр обращается к языческой аудитории, содержание его благовестия остается тем же, что при обращении к иудеям. Петр так и сказал: Он [Бог] послал сынам Израилевым слово, благовествуя мир (примирение с Богом и людьми) чрез Иисуса Христа; Сей есть Господь всех, а не только израильтян (36). Это было сказано по отношению к недавним конкретным событиям, о которых слушавшие Петра были хорошо осведомлены, потому что это было известно всем и Петр уточнил, сказав: Вы знаете происходившее по всей Иудее, начиная от Галилеи, после крещения, проповеданного Иоанном (37; ср.: 1:22). В центре этих событий была личность исторического Иисуса, последовательные этапы его земного служения и спасение, которое Он предлагает всем.
Прежде всего Петр рассказал о жизни и служении Иисуса: как Бог Духом Святым и силою помазал Иисуса из Назарета на Его служение в качестве Мессии. Не помазание елеем, как царей израильских и иудейских, но Духом Святым и силою, то есть силою Духа. (Лк. 4:18). Имея такое помазание, Он ходил, благотворя и исцеляя всех, обладаемых диаволом, или «терзаемых» им [236], так что сила Иисуса была явлена как превосходящая силу дьявола, потому что Бог был с Ним (38; ср.: 2:22).
Более того, продолжает Петр, мы свидетели [фактически очевидцы] всего, что сделал Он в стране Иудейской и в Иерусалиме (39а), а потому готовы свидетельствовать и подтвердить все, что видели. Из этого становится очевидным, что «неотъемлемой частью проповеди ранней церкви, особенно в начальной стадии благовестия, становился рас. сказ о жизни и характере Христа» [237].
Далее Апостол говорит о смерти Иисуса. Власти Его убили. Но, намекает Петр (как он делал это в других своих проповедях (2:23; 5:30), за историческим событием кроется его теологическая значимость, за казнью, совершенной руками людей, был сокрыт Божий план. Ибо они убили Его, повесивши на древе (396). Не было никакой необходимости называть крест «древом»; Петр сделал это намеренно, чтобы показать, что Иисус понес на Себе «проклятие» вместо нас, то есть суд Божий над нашими грехами (Втор. 21:22–23; ср.: Гал. 3:10–13; 1 Пет. 2:24).
Третьим событием стало воскресение (40–41). Петр подчеркивает, что оно было божественным актом {Его убили… но Сего Бог воскресил — тот же яркий контраст, что и в 2:23–24 и 5:30–31), причем с определенной датой (в третий день). Воскресение имело физическое подтверждение, потому что Бог дал Ему являться, правда, не всему народу, но свидетелям, предызбранным от Бога, в особенности нам, Его Апостолам. И более того, воскресшее тело, которое видели Апостолы, хотя и преображенное чудесным образом и прославленное, материализовалось, так что они с Ним ели и пили, по воскресении Его из мертвых (ср.: Лк. 24:30,41 и дал.; Ин. 21:13; Деян. 1:3).
Жизнь, смерть и воскресение Иисуса были более чем значительными событиями; они являются содержанием Благой вести, которую Он повелел нам проповедывать людям, т. е. иудеям (42). Но Евангелие было предназначено для распространения повсюду. Поэтому Апостолы должны были провозглашать Его как «Господа всех» (36), как Судью всех народов и как Спасителя для зсех тех, кто уверует. Они должны были свидетельствовать о том, что Он вернется в Судный день, поскольку Он есть определенный от Бога Судия живых и мертвых (42; ср.: 17:31). Все подлежат суду, никто не избежит его. Но нам нет нужды бояться суда Христова, потому что именно Он посылает нам спасение. Задолго до того, как Апостолы начали свидетельствовать о Нем как о Спасителе, все пророки свидетельствовали об этом в Ветхом Завете и продолжают свидетельствовать через написанное слово; они свидетельствуют о Нем — уникальном, историческом, воплотившемся, распятом и воскресшем Иисусе, — что всякий верующий в Него получит прощение грехов именем Его (43), то есть через Его сущность и Его дело. Понятие «всякий» включает в себя язычников, как и иудеев, и это слово «прорывается сквозь барьер» расовых и национальных предрассудков [238].
