Послания к Фессалоникийцам

должно вам поступать и угождать Богу, более в том преуспевали; 2 Ибо вы знаете, какие мы дали вам заповеди от Господа Иисуса.

Это обобщающее назидание Павла, которое предваряет его последующие конкретные наставления, примечательно в двух аспектах: своей авторитетностью и тем, что угождение Богу выделяется как основание, на котором строится все христианское этическое поведение.

Прежде всего, мы обращаем внимание на ту властность, с которой Павел поучает. Мы уже говорили о том, что Он отдавал себе отчет в своей апостольской власти по отношению к Евангелию (2:13). Теперь мы наблюдаем это в отношении его этических наставлений (ср. 2 Фес. 3:4—15). Действительно, он начинает двумя очень кроткими словами: мы просим и умоляем вас. Глагол erotad означает «просить», в то время как parakaleo значит «молить», «упрашивать» или «побуждать», «наставлять». Все же он просит и наставляет христиан жить так, как они «должны» (ПАБ; dei). Parangelia означает «инструкция», «приказание» (даже запрет), это слово часто использовалось либо в военной команде, либо в гражданском приказе, например, в суде или в магистратах (Деян. 5:28; 16:24). Более того, «умоляет» ли, «наставляет» ли Павел, в обоих случаях он смело ассоциирует себя с Господом Иисусом в том, чему учит. Так, он умоляет Христом Иисусом (1; ср. 2 Фес. 3:12) и заповеди дает от Господа Иисуса (2; ср. «Именем Господа нашего Иисуса Христа», 2 Фес. 3:6). Теперь ясно, проповедует Павел или учит этике, он утверждает, что имеет божественный авторитет. Его благовестие — Божье слово (2:13); он дает заповеди от Христа (4:1–2).

Во–вторых, в основе этического учения Павла лежит необходимость поступать и угождать Богу (1). Иисус Сам мог сказать: «Я всегда делаю то, что Ему угодно» [т. е. Отцу] (Ин. 8:29), и это также должно стать целью Его учеников. Павел уже подтвердил свое решение угождать Богу, а не людям (2:4, ср. Гал. 1:10), и в более поздних Посланиях это становится и его собственным стремлением, и его молитвой за друзей (2 Кор. 5:9; Кол. 1:10). Другие авторы Нового Завета говорят о том же (напр. Евр. 11:6; 13:21; 1 Ин. 3:22). Ужасная альтернатива этому проявляется в том, что «Богу не угождают» (2:15, ср. 2 Цар. 11:27; Рим. 8:8), или «оскорбляют Святого Духа Божия» (Еф. 4:30).

Можно обратить внимание на несколько моментов «угождения Богу» как ведущего принципа христианского поведения. Прежде всего, это радикальная концепция, ибо она является основой нашего ученичества и бросает вызов действенности нашего вероисповедания. Как можем мы утверждать, что знаем и любим Бога, если не стараемся угодить Ему? Непослушание исключено. Во–вторых, это гибкий принцип. Он освобождает нас от жесткости христианского фарисейства, в котором мораль сводится к списку разрешений и запретов. Действительно, нам все еще следует принять, как должно нам поступать и угождать Богу (1), а это для нас будет означать необходимость развития христианской перспективы через размышление над Библией. Тем не менее нашим стимулом является не столько старание повиноваться закону, сколько этим повиновением угодить Подателю закона, и это станет в большей степени делом христианского инстинкта, так как Дух Святой способен научить христианскую овцу узнавать голос своего Пастыря (Ин. 10:4—5). И, в–третьих, это прогрессирующий принцип. Мы никогда не сможем утверждать, что достигли совершенства. Напротив, мы призваны угождать Ему все более и более (2).

Итак, это отличное практическое руководство по этике христианской жизни. Ученики Христа принимали это намного серьезнее в ранние века, чем мы сегодня. Например, в начале семнадцатого века появился восхитительный компендиум[65] христианской жизни, написанный Льюисом Бейли, епископом Бангора в Северном Уэльсе. Он мгновенно приобрел большую популярность и выдержал семьдесят два издания, последнее из которых относится к 1842 году. Он назывался «Практика благочестия», но в подзаголовке объяснялось, что книга предназначена для «научения христианина тому, как жить, угождая Богу», особенно с использованием тех последствий благодати, которые мы имеем как Его ученики.

От этих общих увещеваний угодить Богу Павел переходит к специфическим путям, которые должны нам помочь сделать это возможным, особенно в области сексуального самоконтроля (3—8), повседневной работы (9—12) и при потере близких (13—18). Дж. Е. Фрейм выдвинул весьма привлекательное предположение о том, что именно эти темы Павел имел в виду, когда обратился с последовательным увещеванием в 5:14 «вразумлять бесчинных, утешать малодушных, поддерживать слабых»[66]. Потому что, как кажется, именно эти три группы в фессалоникской церкви нуждались в особом внимании и помощи. Поэтому Павел вразумлял «бесчинных», уклонявшихся от своей повседневной работы, говоря, что если они любят друг друга, то станут сами зарабатывать себе на жизнь. Он напомнил «малодушным» (ПНВ, ПАБ), которые были безутешны в горе от утраты своих близких или родственников, о христианской надежде на пришествие Христа. А «слабым», у которых недоставало силы противостоять сексуальным искушениям, он говорил о Божьем призыве к чистоте и достоинству.

Секс, работа и смерть остаются тремя главными темами для размышлений и сегодня, поэтому учение Павла о них остается всегда актуальным.

2. Павел увещевает нас контролировать себя (4:3—8)

Ибо воля Божия есть освящение ваше, чтобы вы воздерживались от блуда; 4 Чтобы каждый из вас умел соблюдать свой сосуд [ПИВ, «знать, как взять себе жену»] в святости и чести, 5 А не в страсти похотения, как и язычники, не знающие Бога; 6 Чтобы вы ни в чем не поступали с братом своим противозаконно и корыстолюбиво: потому что Господь — мститель за все это, как и прежде мы говорили вам и свидетельствовали. 7 Ибо призвал нас Бог не к нечистоте, но к святости. 8 Итак непокорный непокорен не человеку, но Богу, Который и дал нам Духа Своего Святого.

Неудивительно, что Апостол начинает с сексуальных проблем. Не только потому, что эта одна из самых настоятельных потребностей человека, но и из–за чрезвычайной сексуальной распущенности в греко– римском мире. Кроме того, он писал из Коринфа в Фессалонику, а оба города были известны своей аморальностью. В Коринфе Афродита, греческая богиня секса и красоты, которую римляне идентифицировали с Венерой, посылала своих служанок бродить по ночам, предлагая себя в качестве проституток. С другой стороны, Фессалоника особенно была связана с поклонением божествам, прозванным Кабиры, в ритуалах которых «превеликая аморальность предлагалась под прикрытием религии»[67]. Можно, однако, подвергнутъ сомнению предположение, что Коринф и Фессалоника были хуже, чем другие города, где широко бытовало мнение, что мужчина в сексуальных отношениях может не ограничиваться общением со своей женой. Профессор Ф. Ф. Брюс говорит об этом так:

«Мужчине можно было иметь любовницу (hetaira), которая могла предоставить также и интеллектуальную дружбу; институт рабства облегчал для него приобретение наложницы (pallake), в то время как проститутка {роте) могла быть доступна всегда. Обязанностью жены было управлять хозяйством и быть матерью его законных детей и наследников» [68].

В своей «Истории европейской морали» Уильям Леки рисует ужасную картину сексуальной распущенности в ранний период Римской империи. «Города Греции, Малой Азии и Египта, — пишет он, — стали центром самого дикого разврата. Бесчисленное количество рабов из этих стран принесли свою аморальность в Рим»[69]. Действительно, «возможно, никогда не