В чистом поле привязал он своего доброго коня к старому дубу, сам сел под дерево и ждет...
Вдруг прилетело чудище великое, село на старый дуб – дуб зашумел и погнулся.
– Ха-ха-ха! Будет чем полакомиться: конь – на обед, молодец – на ужин!
– Эх ты, поганое чудище! Не уловивши бела лебедя, да кушаешь! – сказал Иван-царевич, натянул свой тугой лук и пустил калену стрелу; разом сшиб чудищу все три головы, вынул три сердца, привез домой и отдал матери.
Царица приказала их сжарить; после взяла и понесла в темницу к Пану Плешевичу.
Съел он, царица и спрашивает:
– Что – будет ли у тебя силы с моего сына?
– Нет, еще не будет! А слышал я, что есть в чистом поле чудище о шести головах; пусть царевич с ним поборется. Одно что-нибудь: или чудище его пожрет, или он привезет еще шесть сердец.
Царица побежала к Ивану-царевичу:
– Чадо мое милое! Мне немного полегчило; а слышала я, что есть в чистом поле другое чудище, о шести головах; убей его и привези шесть сердец.
Иван-царевич сел на коня и поехал в чистое поле, привязал коня к старому дубу, а сам сел под дерево.
Прилетело чудище о шести головах – весь дуб пошатнулся:
– Ха-ха-ха! Конь – на обед, молодец – на ужин!
– Нет, чудище поганое! Не уловивши бела лебедя, да кушаешь!
Натянул царевич свой тугой лук, пустил калену стрелу и сбил чудищу три головы.
Бросилось на него чудище поганое, и бились они долгое время; Иван-царевич осилил, срубил и остальные три головы, вынул из чудища шесть сердец, привез и отдал матери.
Она того часу приказала их сжарить; после взяла и понесла в темницу к Пану Плешевичу.
Пан Плешевич от радости на? ноги вскочил, царице челом бил; съел шесть сердец – царица и спрашивает:
– Что – станет ли у тебя силы с моего сына?
– Нет, не станет! А слышал я, что есть в чистом поле чудище о девяти головах; коли съем еще его сердца? – тогда нешто будет у меня силы с ним поправиться!
Царица побрела к Ивану-царевичу:
– Чадо мое милое! Мне получше стало; а слышала я, что есть в чистом поле чудище о девяти головах; убей его и привези девять сердец.
– Ах, матушка ро?дная! Ведь я устал, пожалуй, мне не состоять супротив того чудища о девяти головах!
– Дитя мое! Прошу тебя – съезди, привези.
Иван-царевич сел на коня и поехал; в чистом поле привязал коня к старому дубу, сам сел под дерево и заспал.
Вдруг прилетело чудище великое, село на старый дуб – дуб до земли пошатнулся.
– Ха-ха-ха! Конь – на обед, молодец – на ужин!
Царевич проснулся:
– Нет, чудище поганое! Не уловивши бела лебедя, да кушаешь!
Натянул свой тугой лук, пустил калену стрелу и сразу сшиб шесть голов, а с достальными долго-долго бился; срубил и те, вынул сердца?, сел на коня и поскакал домой.
Мать встречает его:
– Что, Иван-царевич, привез ли девять сердец?
– Привез, матушка! Хоть с великим трудом, а достал.
– Ну, дитя мое, теперь отдохни!
Взяла от сына сердца?, приказала сжарить и отнесла в темницу к Пану Плешевичу.
Пан Плешевич съел, царица и спрашивает:
– Что – станет ли теперь силы с моего сына?
– Станет-то станет, да все опасно; а слышал я, что когда богатырь в баню сходит, то много у него силы убудет; пошли-ка наперед сына в баню.
Царица побежала к Ивану-царевичу:
– Чадо мое милое! Надо тебе в баню сходить, с белого тела кровь омыть.
Иван-царевич пошел в баню; только что омылся – а Пан Плешевич тут как тут, размахнулся острым мечом и срубил ему голову.
Повестил о том царицу – она от радости запрыгала, велела Ивана-царевича зарыть в могилу, а сама стала с Паном Плешевичем в любви поживать да всем царством заправлять.
Осталось у Ивана-царевича двое малых сыновей; они бегали, играли, у бабушки-задворенки оконницу изломали.
– Ах вы, собачьи сыны! – обругала их бабушка-задворенка. – Зачем оконницу изломали?
Прибежали они к своей мамке, стали ее спрашивать: почему-де так неласково обзывают нас?
Отвечает мать:
– Нет, дитятки! Вы не собачьи сыны; был у вас батюшка, сильный и славный богатырь Иван-царевич, да убил его Пан Плешевич, и схоронили его во сырой земле.
– Матушка! Дай нам мешочек сухариков, мы пойдем оживим нашего батюшку.
– Нет, дитятки, не оживить его вам.
– Благослови, матушка, мы пойдем.
– Ну, ступайте; бог с вами!
Того часу дети Ивана-царевича срядились и пошли в дорогу.
Долго ли, коротко ли шли они – скоро сказка сказывается, не скоро дело делается; попался навстречу им седой старичок:
– Куда вы, царевичи, путь держите?
– Идем к батюшке на могилу; хотим его оживить.
– Ох, царевичи, вам самим его не оживить. Хотите, я помогу?
– Помоги, дедушка!
– Нате, вот вам корешок; отройте Ивана-царевича, этим корешком его вытрите да три раза перевернитесь через него.
Они взяли корешок, нашли могилу Ивана-царевича, разрыли, вынули его, тем корешком вытерли и три раза перевернулись через него – Иван-царевич встал:
– Здравствуйте, дети мои малые! Как я долго спал.
Воротился домой, а у Пана Плешевича пир идет. Как увидал он Ивана-царевича – так со страху и задрожал.
Иван-царевич предал его лютой смерти; попы его схоронили, панихиду отпели и отправились поминки творить; и я тут был – поминал, кутью большой ложкой хлебал, по бороде текло – в рот не попало!
Чудесная рубашка
В некотором царстве жил богатый купец; помер купец и оставил трех сыновей на возрасте. Старшие два каждый день ходили охотничать.
В одно время выпросили они у матери и младшего брата, Ивана, на охоту, завели его в дремучий лес и оставили там – с тем, чтобы все отцовское имение разделить меж собой на две части, а его лишить наследства.
Иван, купеческий сын, долгое время бродил по лесу, питаясь ягодами да кореньями, наконец выбрался на прекрасную равнину и на той равнине увидал дом.
Вошел в комнаты, ходил, ходил – нет никого, везде пусто; только в одной комнате стол накрыт на три прибора, на тарелках лежат три хлеба, перед каждым прибором по бутылке с вином поставлено. Иван, купеческий сын, откусил от каждого хлеба по малому кусочку, съел и потом из всех трех бутылок отпил понемножку и спрятался за дверь.
Вдруг прилетает орел, ударился о землю и сделался молодцем; за ним прилетает сокол, за соколом воробей – ударились о землю и оборотились тоже добрыми мо?лодцами. Сели за стол кушать.
– А ведь хлеб да вино у нас початы! – говорит орел.
