грехом! Я постепенно начал всерьез задумываться о способе…
Но удержала надежда.
У меня почему-то возникла мысль, что ЕЕ способность перемещаться во времени ограничена. Да, ОНА, или, точнее, ее протуберанец –
Вот это произвольное представление почему-то всецело вдруг овладело моим умом. Хотя я не имел доказательств, что это так. Обыкновенно подобное мне не свойственно. И вот я спрашиваю себя теперь: что это такое было? Самообман человека, балансирующего на грани отчаяния… недоосознанная жажда
Может быть, в конец измученная душа просто схватилась за
Мне довелось услышать о партии геологоразведчиков, отправляемой в Кандалахский район Тайги. Мест менее посещаемых людьми невозможно было и пожелать. Я записался разнорабочим. И, с этой партией…
– Довольно тебе болтать!
Так именно оборвал я повествование его. Зло и резко. Не дав и договорить фразы. И я не обратил внимания тогда на один весьма настораживающий момент, хотя и осознал ясно его впоследствии: я перебил его
– Ты нагородил достаточно ерунды. А теперь – послушай.
С этими словами я вытащил из кармана куртки, в которой привезли его в клинику, его паспорт. И стал читать – жестоко взглядывая в его глаза, все расширявшиеся от изумления – его фамилию, имя, отчество…
–
Он прошептал это так, словно бы я зачитывал ему
В ответ я показал ему фотографию, что была в паспорте.
Затем подал карманное зеркальце – и откуда только оно у меня взялось? – и переспросил:
– «Нет»? А не угодно ли тогда объяснить,
Я говорил и, казалось, какое-то лютое торжество и яд безграничной ненависти пропитывали каждое мое слово. Но ведь у меня не было причин испытывать к нему эти чувства! Ни даже самомалейших! Мои слова…
Как если бы я слова эти не
Наверное, у меня от ужаса волосы поднялись дыбом, а моя речь, меж тем, продолжала свое все то же издевательски размеренное течение:
– Кто же он? Ты будешь утверждать мне, наверное, что это совсем не ты? Или… или ты еще скажешь мне, что твоя судьба
переписана?
Мне словно бы раздирало рот. Меня начало трясти, и я думал, что это страх – страх, какого не пожелаешь и злейшему из врагов – бьет тело мое неостановимой дрожью. Но это был еще…
Старик умер.
Не боль и не кровоизлияния в полости доконали его, я знаю.
Его убил этот смех.
Не
Но вырвавшийся из
Я бы сумел убедить себя, вероятно, что…
Безумие заразительно. Два этих слова вполне могли бы объяснять