Глава 30. Исход
Было уже утро следующего дня, когда Марк, Борланд и Литера выбрались на дорогу, ведущую до Киева. Зона осталась далеко позади, густой лес скрывал полностью и стену Барьера, и возвышения атомной электростанции. Неподалеку находилось село со звучным названием Новый Мир. В его окрестностях Марк объявил, что они дошли до места.
— Здесь мы и остановимся, — сказал он, взглянув на часы. — Нас заберут минут через сорок.
— Как ты узнал, к какому времени надо разобраться с делами в Зоне? — спросил Борланд. — Неужели у тебя всё по минутам расписано?
— Не совсем. Нас тут будут ждать…
— Дважды в сутки, ежедневно, появляясь каждые двенадцать часов. Те же указания, которые ты дал Ореху.
— Точно, — подтвердил Марк. — Осталось немного.
Литера села на траву, снова доставая двухлитровую бутылку с водой, найденную в туннеле Коалиции. Всю воду Марк и Борланд отдали девушке, поскольку после перерождения ей хотелось пить каждые полчаса.
Борланд долго смотрел вдаль.
— Как думаешь? — спросил он. — Клинч соберёт Монолит?
— Это уже не наше дело, — ответил Марк. — Пусть делает, что хочет. Но если бы он отказался сразу…
Марк глянул на пистолет, лежащий на ладони.
— Ты убил бы его, — закончил Борланд.
— И затем пришлось бы скрываться всю жизнь, — сказал Марк.
Он спрятал пистолет.
— Я ещё ни разу не сталкивался с этой очевидной истиной настолько прямо, — произнёс он. — Порою и другом, и врагом могут оказаться самые разные люди. В том числе и случайные.
— А в жизни вообще не бывает людей, кроме случайных, — ответил Борланд. — Если семью не считать.
Марк ничего не ответил. Борланд сел рядом с Литерой, задорно дотронулся до кончика носа девушки.
— Ну? — спросил он. — Как ты себя чувствуешь?
— Уже вполне хорошо, — сказала Литера. — Только устала.
— Ничего, ласточка. Идти больше не надо.
Девушка положила голову на колени. Затем произнесла:
— Марк?
— Да?
— Я вспомнила тебя. Только сейчас.
— В каком смысле? — спросил сталкер.
— Я тебя видела. В своих видениях, когда папа умер. Видела твоё лицо. Ты склонился над ним, пытался помочь. Достал артефакт, чтобы папа сумел вылечить меня от лейкемии. Спасибо тебе.
Марк стушевался. Не зная, что делать, он уставился вдоль дороги.
— Да, он такой, — сказал Борланд. — Литера, смотри на этого парня. Перед тобой стоит человек, равных которому по интеллекту и силе воли я не видел никогда. Он уже дважды наносил Зоне мощные удары, после которых всё в ней необратимо менялось. Будь я проклят, если лгу, но Марк именно тот представитель великих личностей, которые творят историю.
— Нет, — сказал Марк. — Я не такой. Мне всё это не было нужно.
— Друг, ты скромничаешь.
— Единственный, кто тут велик, — это Сенатор.
— В смысле? Разве не ты придумал, как снять купол с Припяти и сломать Монолит?
— Я, но что это меняет? Борланд, сам подумай. Всё, что мы с тобой сделали, всё, что делали те, кого мы вовлекли в эту войну, — было лишь мелкими шажками на пути к цели, задуманной ещё Сенатором. Он хотел всё исправить, остановить вторжение Монолита, причём сделать это так, чтобы никто не получил технологий другой стороны. Его народ не должен был заполучить нас, а людям нельзя было овладевать мощью Монолита. Чем дольше я думаю над этим, тем больше прихожу к мысли, что Сенатор просто старался оставить всё как есть. Но он не мог противостоять ни желанию людей поработить Зону, ни намерениям своих соплеменников высвободиться и рассеяться по нашей планете. Борланд, мне страшно. Зона никуда не денется, а два мира вечно будут сталкиваться друг с другом, пока наконец не сойдутся в конфликте. И тогда я не предскажу, что произойдёт.
Борланд покачал головой.
— Я не знаю, что сказать, — признался он.
— Сенатор мудро распорядился тем, чем располагал, — Марк устало прислонился к стволу дерева. — Он понимал, что один в поле не воин. У него были лишь знания о своей цивилизации и нож. И он распределил всё это между мной и тобой. Зачем? Он же не мог представить, что мы в самом деле захотим всем этим пользоваться. Или всё же мог? Знал ли Сенатор, что мы получим стимул сразиться с Зоной?
— Сейчас я могу поверить во всё, — ответил Борланд. — Но меня утешает мысль, что не я начинал эту войну, зато сделал всё, чтобы её закончить. Мы выжили и победили.
— Точно ли победили? — усомнился Марк. — Я ни в чём не уверен. Сделал ли я всё, на что имел право, или же перегнул палку?
— Вечные вопросы. Мы можем раздумывать над ними остаток жизни, но так и не поймём, что к чему. Так, может, и не стоит ломать себе головы? Что сделано, то сделано.
— Да, наверное, так и есть, — сказал Марк. — Я лишь хотел счастья для Полины. И не знал, как ещё можно было добиться этого. Другого способа просто не было. Мне пришлось ударить по интересам очень многих людей во имя личной цели.
— Папа делал то же самое, — тихо произнесла Литера.
— Да, ласточка, он жил именно так, — подтвердил Борланд.
Некоторое время стояла пауза.
— Значит, Технарь поступал правильно, — с горечью подвёл итог Борланд. — Поставил семью выше всего остального мира. И теперь его выбор кажется мне самым разумным из возможных. Дай Бог нам всем обрести прощение и покой на этом пути.
Как только стрелка часов пересекла верхнее деление, вдалеке показалось движение. Сперва стала видна крыша автомобиля, затем характерный изгиб фар, и вскоре напротив Марка остановился красный «Форд Фокус 3».
Открылась дверца, и из салона выпорхнула миловидная девушка в синих джинсах, фиолетовой курточке и чёрной кепке. Марк тут же заключил её в продолжительные объятия.
— Здравствуй, — зашептал он ей на ушко.
— Привет, — ответила она, смахнув со щеки слезинку. — Всё в порядке?
— Да. Идём.
Борланд подвёл Литеру к автомобилю.
— Полинка, привет! — сказал он. — Совсем не изменилась. Сколько тебе, двадцать четыре?
— И не надейся! — ответила девушка. — Девятнадцать.
— Ну-ну, — закивал Борланд. — Паспорт врёт, значит?
— А то!
— Рассаживайтесь и поехали, — скомандовал Марк. — Полина, что у тебя есть из своей одежды?
— Сейчас. — Девушка обежала машину кругом и открыла багажник. — Полно всякого барахла.
— Достань для Литеры что-нибудь.
— Хорошо! А вам, мальчики, придётся довольствоваться тем, что тут найдёте.
Литера прижалась к плечу Борланда.
— Куда мы едем? — спросила она.
