Перед очередной командировкой в 2001 году Женя познакомился с хорошей девушкой. Про себя решил, если из командировки она его дождется, то он приедет и женится.
Мама, провожая его, уже так не плакала, как в первый раз. Отец больше молчал. Он и так немногословный. Матери скажет, а та Жене его слова передаст. Но, когда родители получили благодарственное письмо и грамоту Жени от руководства отряда, отец, подполковник ракетных войск в отставке, сказал с теплом в голосе:
— Мне в его возрасте такие вещи не вручали…
А мать Женя, конечно, утешал:
— Мам, да все нормально. Едем на старое место, ничего не будет. Не переживай! Мы опять с двумя Николаями едем. С Бравичевым и Амелиным. С ними спокойно.
А сам думал, переглядываясь с отцом: «Один Бог знает, что там может случиться».
Тревога. Шквальный огонь. Женька вскочил. Не поймешь, на каком ты свете. Грохот такой, будто вагон вот-вот расплющит. И вдруг непонятно откуда взявшееся хладнокровие.
Женька схватил «разгрузку», винтовку — все лежало на ходу. Выскочил на подножку вагона. И первая мысль: «До чего красиво!»
Трассы в кромешной темноте. Фонтаны взрывов. ВОГи взрываются.
А дальше как будто слайды меняются и на белом экране — в голове — мелькают кадры. Спрыгнул на землю. Бежит. Карабкается по лестнице на крышу. Уже лежит на своей позиции. Смотрит в «ночник». Осматривает правый фланг. Докладывает командиру:
— Правый фланг чистый. По нам никто не работает.
И облегчение, что справился, в такой момент не засуетился, не испугался, действовал быстро. Не зря учился.
Обстрелы такие на Червленной-Узловой случались. Но в эту командировку отряд в основном находился в разъездах. Исколесил весь Грозненский район.
Командиром поехал офицер из Управления на воздушном и водном транспорте, бывший офицер отряда — Виктор Павлович Нефедов.
Он сам съездил в Грозненскую комендатуру и заявил о готовности и желании омоновцев сотрудничать.
В поисках нефтяных мини-заводов отряд объездил много населенных пунктов. В Радужном шесть хорошо замаскированных заводов уничтожили на одном месте.
Женя вместе с Николаем Амелиным долго их искал. Ничего. Пусто. Вдруг Женя заметил, что в «зеленку» уходит дорога. Колея накатана большими, тяжелыми машинами.
Дослали патроны в патронники, стволы наготове, пошли в глубь леса. Прошли десять метров.
— Смотри-ка! — Женя указал стволом винтовки на манометр, торчащий прямо из земли.
Зашли с другой стороны, а там аккуратные ступеньки в земле.
— Мама дорогая! Сколько их тут!
Шесть мини-заводов, врытых в землю и укрытых дерном. Шланг пластиковый из самого села тянется. Через него газ подводился. На дрова не тратились. Омоновцы конфисковали триста метров этого шланга.
Кроме мини-заводов, находили схроны с оружием. Некоторые даже сами местные сдавали.
Однажды нашли стодвадцатимиллиметровый неразорвавшийся снаряд. Взрывотехник отряда Евгений Татаренко поставил на него накладной заряд. Поджег огнепроводный шнур. Вместе с командиром взвода Сергеем Колосовым Женя запрыгнул в машину, водитель вдавил педаль газа, а полноватый Татаренко замешкался. Едва успел уцепиться за борт машины, пробежал немного, а потом его втащили в кузов. Только немного отъехали — снаряд в клочья и комья земли разлетелись повсюду. Татаренко с облегчением отер лоб.
Через несколько дней вместе с сибирским ОМОНом поехали в Толстой-Юрт. Пошутить Женя любит, причем делает это с невозмутимым лицом, так же как и Николай Амелин. Уже многие в отряде знали, что они по части шуток как родные братья.
Женя возьми и скажи сибирякам, что служил в израильской армии, мол, и прозвище такое с тех времен осталось. И до того разошелся (их сомнение на лицах его только подхлестнуло), что называл, в какой роте и каком взводе воевал он в секторе Газа. Наплел десять «бочек арестантов». Сибиряки рты пооткрывали, а Женя внутренне посмеивается. Сибиряки сошли чуть раньше, а москвичам надо было проехать еще. Женя и не заметил, что, кроме сибиряков, его внимательно слушал их боец — Денис.
— Абраш, ты правда, что ли, в израильской армии служил?
Как говорится: «Остапа несло». Женя разошелся:
— Не веришь? Приедем, зайди в кадры, у меня в личном деле все записано.
После этого Денис с пеной у рта доказывал всем остальным в отряде, что Еврей служил в израильской армии. А если ему не верили, он очень обижался. Друг Дениса, Геннадий Чубарев, подошел к Жене:
— Ну, ты дал! Денис мне начал рассказывать, что ты в израильской армии служил. Я его спрашиваю: «Где, где он служил? В какой, в какой армии? Ты кого, — говорю, — слушаешь! Он тебе сам рассказал?»
Тут еще Сашка Орлов подошел и смеется: «Еврей с Колей Амелиным в один день родились».
Денис так расстроился, обиделся, что Жене даже неловко стало.
— Я знал, что в этом отряде никому нельзя верить, — жаловался Денис. — Единственный человек, кому я верил, — это Абрам. А он меня «развел».
В командировку 2001 года Женя поехал еще и доктором. Фельдшер отряда уговорила.
— Жень, доктором поедешь?
— Галина Викторовна, я ведь о медицине имею отдаленное представление. Только в таблетках разбираюсь, и то потому, что в детстве часто болел. Я даже давление мерить не умею.
— А я тебя научу, — настаивала Галина Викторовна.
В общем, с медицинской сумкой за одним плечом, с винтовкой за другим оказался он в командировке. Ездил взрывать мини-заводы, а потом обрабатывал ссадины, болячки бойцам, выдавал лекарства.
Когда один из бойцов выходил из вагона, упал, распорол ногу о железку, Женя в срочном порядке зашил ему рану как умел. Правда, когда раненого привезли в госпиталь 46-й бригады, в Червленную, рану ему зашили по новой, но сказали, что для первого раза нормально.
Ночью, сквозь сон, Женя услышал стрельбу. Но так и не проснулся. Через несколько минут его разбудил Коля Амелин:
— Жень, на мосту наших обстреляли. Есть раненые. Поедем. Надо вывозить.
Как всегда, Николай был спокоен. Разбудил только нескольких человек. Тихо собрались. Машину прогрели. Загрузились в «красавчик» — омоновский «Урал» и поехали. Все по-деловому. Дорога до моста всего одна. Если бы заминировали — так бы все там и остались…
«Урал» едет, полная луна за ним по небу бежит, мелькает сквозь ветви тополей вдоль дороги, просвечивает, пронизывает светом туман, который понизу стелется. Женя в любой ситуации замечает красоту. От такой красоты мурашки бежали по спине — от восторга и от жуткого замирания, от неизвестности.
«Что там на блокпосту? — думал Женя. — Приедем, а у раненого 'розочка' вместо ноги. Чего я с ним буду делать?»
На блоке раненому в ногу срочнику внутренних войск уже оказали первую помощь. Его уложили в спальный мешок, на носилки и загрузили в машину. В кузове Женя не разглядел его лица, оно было под капюшоном. Темно, не светить же фонарем.
Обстреляли пост здорово. Этого срочника ранили, а Сергею Колосову осколком пробило ботинок. Ногу, к счастью, не ранило, появился только синяк.
Солдата занесли в вагон. Женя откинул его капюшон:
— Мурат, это ты?
