зеркало… и отпрянул. На него смотрел вовсе не он — кудлатый седобородый старик с пронзительным, обжигающим взглядом. Князь зашатался… Велунд! Давно умерший учитель и опекун Велунд.
Глава 14
КЛОАКА
Осень 873 г . Константинополь
Что касается до грязных выходок, то мы видели их слишком достаточно…
Велунд! Давно умерший кузнец и учитель. Наверное, не зря он явился в зеркале. Хотел предупредить о чем-то? О чем? Хельги вздохнул, уселся на лавке в своей келье — они так и жили в монастыре Святого Мамы, спокойное было местечко. Отстояв заутреню, явился Никифор, по пути прихватив с собою Ирландца. Кратко поведав им о своих похождениях, князь, в свою очередь, выслушал ответные новости. Так, ничего конкретного. Даже подозрительные клирики — Евтихий с Харитоном — и те словно бы затаились, не предпринимали никаких активных действий. То ли чего-то выжидали, а может быть, просто не было поступлений новых рабов, да и откуда им взяться, ведь город практически был окружен русами. Оставалась, правда, еще одна зацепка — ведьма Гездемона, однако попробуй ее разыщи в таком многолюдном городе. Можно, конечно, и даже нужно, но быстро вряд ли получится. Попробовать через ту же Евдокию, императрицу? Или попросить вынюхать кое-что Диомида? Сказать, что и сам бы не прочь воспользоваться ее колдовством в целях поправки пошатнувшегося мужского здоровья, или придумать еще какую-нибудь причину. Хельги так и пытался поступить, однако и Евдокия, и Диомид замыкались, как только он начинал выспрашивать про ведьму. Говорят, она пользовала самого базилевса — если так, то подобраться к колдунье будет очень непросто, даже с помощью императрицы и ее сына. Непросто — но все же надо пытаться. Может быть, зайти с другой стороны?
— Вот что, други. — Князь весело посмотрел на Никифора и Ирландца. — Сердце мое обливается кровью, когда смотрю я на вас. Ваши осунувшиеся лица полны печали и скрытых страданий, очи тусклы, кожа желта и ломка. Как можно скорее нужно заняться вам своим драгоценным здоровьем.
Никифор и Конхобар недоуменно переглянулись, впрочем, Ирландец тут же усмехнулся, сообразив, о чем идет речь.
— Думаю, нам надобно посетить лекаря… и не одного, а многих.
Взглянув на него, Хельги печально покачал головой.
— Боюсь, что и лекари вам уже не помогут. Только какие-нибудь колдуны, ведьмы…
— Поняли тебя, князь! — засмеялся Никифор. — Правда, нехорошо христианину якшаться с подобной публикой, ну да Бог простит — все в интересах благого дела.
— Именно так, други.
— Шарлатаны собираются на Амастридской площади, — задумчиво произнес Ирландец, — а где колдуны — не знаю. Впрочем, это можно выведать у тех же лжелекарей.
— Правильно, — кивнул Хельги. — Вот и выведайте. Кого искать, знаете — ведьму Гездемону. Это вовсе не старуха, цветущая молодая дева, говорят, чудо как хороша собой. Впрочем, к делу это отношения не имеет.
— Как это не имеет? — притворно возмутился Ирландец. — С красивой-то ведьмой куда как приятней общаться!
Никифор осуждающе помотал головой и перекрестился.
Выпроводив друзей, Хельги немного подумал, набросил на плечи мантию и решительно направился в трущобы, в ту самую корчму, где собирались низкого пошиба танцовщицы-куртизанки, ночные тати, бродяги и прочий подозрительный люд. Кажется, одна из фей продажной любви — Катрия — прозрачно намекала ему на возможность встречи. Вот эту-то возможность и следовало использовать, не в прямом, конечно, смысле, а в несколько ином — князь хотел переговорить с девушкой и подставить ее монахам- работорговцам в качестве товара. Естественно, не за просто так — за более чем щедрую плату, которой девчонке вполне хватило бы, чтобы в корне изменить свою жизнь, буде появится такое желание.
День выдался так себе — серенький, мокрый. Правда, теплый — нищие так и сидели на папертях полуголыми, христорадничали:
— Пода-а-айте, Христа ради, пода-а-айте!
Хельги никогда не подавал милостыню, полагая, что каждый человек живет именно так, как ему хочется. Хочется нищим день-деньской бить баклуши, выставляя на деньги доверчивых прохожих — кто обол кинет, а кто и денарий, — их дело. Только не за его, Хельги, счет! Диомид как-то показывал ему одного такого «нищего», так сказать, в свободное от основной работы время. Вполне респектабельный господин, — перстни с каменьями, золотая цепь на груди, расшитый узорами талар с торчащей из-под него далматикой — дорогущей темно-синей туникой. Все за счет простоватых граждан!
Пройдя мимо церкви, князь повернул направо, к форуму Аркадия, миновав его, зашагал к окраине вдоль серовато-желтой стены Константина. Порывистый, дующий с моря ветер приносил мглистую сырость, эдакие мельчайшие капельки, быстро покрывшие лицо и одежду.
Немного проплутав меж полуразвалившимися, кое-как отремонтированными хижинами, Хельги наконец отыскал нужное заведение. Ну да, это было именно оно. Вон, и липы, и вытоптанная босыми ногами танцовщиц площадка. Корчма была пуста — ясно, еще не вечер, — однако князю повезло: в углу, у очага, рядом с хозяином сидел красавчик-сутенер, неспешно потягивая вино. Кажется, сутенера звали Пуладом.
— Бог в помощь, — входя, поздоровался Хельги.
Оба — хозяин, мускулистый, заросший до самых глаз бородой тип на деревянной ноге, и Пулад, — повернувшись, кивнули. Сутенер спрятал в уголках рта улыбку, знал, зачем сюда приходят. Князь не стал разубеждать его, наоборот, нагло уселся рядом, без обиняков подмигнул:
— Хочу девочку.
Сутенер завыкобенивался:
— А кто тебе сказал, уважаемый, что…
— Так ведь ты — Пулад?
— Допустим…
— Ладно, не верти хвостом. Плачу солид!
Князь пустил по столу золотой кружочек с изображением базилевса, немедленно привлекший алчные взгляды сутенера и корчмаря. Ловко поймав монету, Пулад улыбнулся.
— У нас много красивых дев.
— Я хочу Катрию.
— Ну… — Сутенер замялся, что очень не понравилось князю. — Видишь ли, Катрия сейчас не может… у нее начались женские дни… Я приведу тебе другую деву, поверь, она будет ничуть не хуже!
Хельги пожал плечами. Что ж, если так, пусть будет другая. Наверняка можно уговорить и ее.
— Другую, так другую. Только смотрите, чтоб она была красивой! — напомнил князь, сообразив, что некрасивую клирики просто не купят.
— Поднимайся наверх, уважаемый. — Хозяин с сутенером переглянулись. Очень нехорошо переглянулись: Пулад вроде как что-то предложил взглядом или незаметным жестом, а корчмарь кивнул. Похоже, с этими двумя нужно было, держать ухо востро. Поднимаясь на второй этаж по скрипучей крутой лестнице, Хельги нащупал под талером кинжал.
Комната оказалось обычной — маленькой, узкой, как и бывает в подобных домах; почти всю ее площадь занимало широкое ложе, надо сказать, застеленное довольно чистым покрывалом из плотной
