уважал её волю. В тайне, он надеялся, что её отказы могут быть способом, наконец-то, перехитрить их проклятие. Но он снова оказался глупцом. Естественно, прикосновение не было спусковым крючком. Суть наказания была гораздо глубже этого.
И вот он снова был здесь, в месте, где её смерть привела его в такое отчаяние, что он попытался положить конец его страданиям.
Если бы это было возможным.
Всю дорогу вниз он знал о своей неудаче. Суицид был привилегией смертных, не доступной ангелам.
При воспоминании его тело затряслось. Это была не просто боль всех его переломаных костей, или то, что падение сделало его тело черно-синим. Нет, это то, что следовало после. Он лежал там недели, его тело застряло в темной пустоте между двумя громадными валунами. Время от времени он приходил в себя, но его разум был наполнен таким страданием, что он не мог думать о Люсинде. Он был не в состоянии думать о чем либо вообще.
Такой был момент. (Это было точкой)
Но, как и у всех ангелов, его тело исцелялось быстрее и совершенней, чем когда либо могла его душа.
Его кости вновь срослись. Его раны скрепились в акуратные шрамы, а со временем и вовсе исчезли. Его разбитые органы выздоровели. Очень скоро его сердце было целым снова, сильное и бьющееся.
Это Габби была та, которая нашла его более чем через месяц, которая помогла ему выползти из ущелья, которая наложила шины на его крылья и вынесла из этого места. Она заставила его поклясться, что он больше так не сделает. Она заставила его поклясться всегда сохранять надежду.
И вот он снова был здесь. Он снова встал на ноги и пошатнулся на краю.
— Нет, пожалуйста. О, Боже, нет! Я, просто, не выдержу, если ты прыгнешь.
Но сейчас на горе с ним разговаривала не Габби. В этом голосе были капли сарказма. Даниэль знал, кому он принадлежит, еще до того, как он обернулся.
Кэм опирался на стены высоких чёрных валунов. На бесцветной земле он разврнул огромный молитвенный гобелен, сотканый из богатых нитей бургунди и нитей охры. Он, болтая обугленной ножкой яка в руке, откусил огромный кусок жилистого мяса.
— О, что за черт? — продолжая жевать, пожал плечами Кэм. — Иди вперед и прыгай. Какие последние слова, ты хочешь, что бы я передал Люси?
— Где она? — Даниэль подошёл к нему, сжимая руки в кулаки. Был ли этот лежащий Кэм перед ним частью этого времени? Или он был анахронизмом, вернувшимся во времени также как и Даниэль?
Кэм бросил кости яка с обрыва и встал, вытирая жирные руки о джинсы. Анахронизм, решил Даниэль.
— Ты просто упустил ее. Снова. Что так долго? — Кэм протянул небольшую оловянную тарелку, с наполняющейся едой. — Пельмени? Они божествены!
Даниэль выбил тарелку из его рук, на землю. — Почему ты не остановил её? — Он был в Таити, в Пруссии, и нигде как в Тибете за меньшее время, которое понадобилось бы, чтобы перейти улицу. Он всегда чувствовал, что идет по горячим следам Люси. И всегда она была просто вне пределов его досягаемости. Как она по-прежнему опережает его?
— Ты говорил, что не нуждаешся в моей помощи.
— Но ты видел её? — настаивал Даниэль.
Кэм кивнул.
— Она тебя видела?
Кэм потряс головой.
— Хорошо. — Даниэль отсканировал голые горы, пытаясь представить Люси там. Он бросил быстрый взгляд вокруг, ищя её следы. Но ничего не было. Серая грязь, чёрные скалы, разрез ветра, никаких следов жизни — всё это казалось ему самым одиноким местом на земле.
— Что случилось? — сказал он, допрашивая Кэма. — Что она сделала?
Кэм ходил кругами вокруг Даниэля. — У неё, в отличии от объекта её обожания, есть безупречное чувство времени. Она прибыла точно в нужный момент, чтобы увидеть собственную великолепную смерть — она была хороша, в этот раз, она выглядела весьма грандиозно на фоне этого резкого ландшафта. Даже ты должен это признать. Нет?
Даниэль вздрогнул, и отвел взгляд в сторону.
— В любом случае, на чем я остановился? Хмм, её собственная очаровательная смерть, я уже это сказал…..Ах да! Она оставалась достаточно долго, чтобы увидеть, как ты сбросился с края утеса и забыл воспользоваться крыльями.
Даниэль свесил голову.
— Это было не очень хорошо.
Рука Даниэля взметнулась вверх и схватила Кэма за горло. — Думаешь, я поверю, что ты только смотрел? Ты не говорил с ней? Не узнал, куда она пошла? Не пытался остановить её?
Кэм хмыкнул и вырвался из захвата Даниэля. — Я не приближался к ней. Ктому времени, когда я достиг этого места, она ушла. Опять. Ты говорил, что тебе не нужна моя помощь.
— Мне не нужна. Не вмешивайся. Я сам справлюсь.
Кэм усмехнулся и бросил гобелен обратно на ковёр, скрестив ноги перед собой. — Дело в том, Даниэль, — он сказал, поднося горстку сушёных ягод годжи к губам. — Даже если бы я поверил, что ты справишься с этим самостоятельно, во что, опираясь на твой существующий рекорд, я не верю, — он погрозил пальцем. — ты не единственный. Все её ищут.
— Что ты имеешь ввиду, все?
— Когда ты ушел за Люси в ночь, когда мы боролись с Изгоями, ты считаешь остальные из нас просто сели и начали играть в канасту? Габби, Роланд, Молли, Арриана, даже те два идиота малые — Нефилимы — они все где-то пытаются найти её.
— Ты позволил им это сделать?
— Я ни кого не держу, братишка.
— Не называй меня так, — Даниэль огрызнулся. — Я не могу в это поверить. Как они могли? Это мой долг…
— Свобода выбора. — Кэм пожал плечами. — Это в моде в наши дни.
Крылья Даниэля бесполезно жгли его спину. Что он мог сделать с полудюжиной Анахронизмов, неумелых в прошлом? Его коллеги, падшие ангелы, знают, какое хрупкое прошлое, они будут осторожными. А Шелби и Майлз? Они были ещё детьми. Они были опрометчивыми. Они не знали бы чего-нибудь лучшего. Они могли бы уничтожить это всё из-за Люси. Они могли бы уничтожить Люси вообще.
Нет. Дэниэль не даст никому из них шанса добраться до нее раньше него.
И все же — Кэму это удалось.
— Как я могу поверить, что ты не вмешивался? — спросил Даниэль, стараясь не показывать своего отчаяния.
Кэм закатил глаза. — Потому что ты знаешь, что я знаю, насколько опасны вмешательства. Наши цели могут быть разными, но нам обоим нужна она, чтобы осуществить всё это.
— Послушай меня, Кэм. Сейчас все поставлено на карту.
— Не унижай меня. Я знаю что поставлено на карту. Ты не единственный, кто борется за это слишком долго.
— Я… я боюсь, — признался Даниэль. — Если она слишком сильно изменит прошлое…
— Это может изменить её, когда она вернётся в настоящее? — сказал Кэм. — Да, я тоже боюсь.
Даниэль закрыл глаза. — Это будет означать, что ее шансы разбить это проклятье…
— Были бы равны нулю.
Даниэль посмотрел на Кэма. Они не говорили так — как братья друг с другом — века. — Она была одна? Ты уверен, что больше никто её не настиг?
На миг Кэм посмотрел на прошлого Дэниэля на месте на вершине горы за ними. Она выглядела такой пустой, когда Дэниэль упал. Нерешительность Кэма заставила шею Даниэля чесаться.
— Никто из остальных до нее еще не добрался, — наконец сказал Кэм.
