— Не в моих правилах поручать мальчишке мужскую работу. К тому же у вас ведь есть отличное копье. Зачем вам еще и ружье?
— Из-за вас кто-нибудь погибнет.
— Не исключено. В любом случае этим несчастным буду не я. — Вставив в магазин последний патрон, граф зашагал к дальнему краю поляны. — Один из них спрятался где-то в этих кустах. Вытащу его за хвост.
Леон понимал, что немца не остановить. Он только вздохнул и покачал головой.
Бык поджидал врага за первыми кустами и, дав охотнику углубиться на пять-шесть ярдов, вырвался из засады. По бушу словно пронесся ураган. Но и граф оказался на высоте. Мгновенно развернувшись, он вскинул ружье и выстрелил, когда стволы почти уткнулись во влажные черные ноздри. Еще один идеальный выстрел. Передние ноги буйвола подломились, и сила инерции бросила животное к охотнику. Пролетев лавиной по земле, громадная туша врезалась ему в ноги. Графа отбросило на несколько шагов, и он, не удержавшись, свалился на спину. Ружье отлетело в сторону. Задыхаясь и хватая ртом воздух, немец сел. Леон бежал к нему, когда на середине поляны его настиг крик Маниоро.
— Слева, М'бого! Еще один!
Он повернул голову влево и увидел третьего раненого буйвола. Тот был близко и уже наклонил голову, чтобы поднять его на рога. Леон узнал животное по больному левому глазу — перед ним был тот самый бык, которого Отто ранил первым. Времени не оставалось. Он четко, сохранив равновесие, развернулся на носках и в самый последний момент качнулся вправо, оказавшись слева от полуслепого буйвола. Будь у животного целый рог, оно, возможно, вскрыло бы ему живот, а так все ограничилось тем, что огрызок лишь зацепил рубашку. Леон выгнул спину, и бурая махина пронеслась мимо, забрызгав штанины брюк своей кровью.
— Эй! — воскликнул Отто, поднимаясь с земли. Он еще не отдышался после падения, но голос звучал бодро и насмешливо, хотя и хрипло. Опершись на ружье, немец выпрямился. — Тореро!
— Стреляйте! — завопил Леон, увидев, что бык остановился.
— Nein! — прокричал в ответ граф, не поднимая оружие. — Интересно посмотреть, как вы управляетесь с копьем! Вы ведь еще хотите научиться летать? Так продемонстрируйте свое мастерство.
Первая пуля перебила буйволу заднюю ногу, из-за чего он разворачивался немного неуклюже, зато решимости покончить с обидчиками ему было не занимать. Нацелив на противника правый глаз, бык опустил голову и во весь опор устремился к цели. На этот раз Леон встречал его подготовленным. Держа копье в классической масайской манере, как фехтовальщик рапиру, он ждал до самого последнего момента, а когда этот момент настал, вновь развернулся под левый, слепой глаз буйвола. Когда бык проносился мимо — заскорузлый бок даже коснулся его ног, — Леон выставил копье перед быком, направив острие в ложбинку между ключиц. Наносить удар не понадобилось — бык сам наколол себя на копье. Острый, как лезвие бритвы, наконечник вошел в плоть на все три фута и без каких-либо усилий с его стороны. Леон выпустил древко, позволив животному унести его единственное оружие. Копье застряло в груди, и бык отчаянно замотал головой, пытаясь избавиться от источника боли и тем самым приближая конец — сталь резала сердце и легкие.
Смертельно раненный, буйвол еще добрел до конца поляны и там остановился, отыскивая врага единственным взглядом. Найдя наконец Леона, он повернулся к нему, но как-то неуверенно, покачиваясь. Сил хватило еще на несколько шагов. Бык снова остановился и, подняв голову, громко заревел. Потом вместе с ревом изо рта плеснула кровь; он упал на колени и медленно опрокинулся набок.
— Оле! — воскликнул Отто фон Мирбах, но теперь в голосе не чувствовалось насмешки, а когда Леон посмотрел на него, в глазах немца мелькнуло уважение.
К убитому буйволу медленно подошел Маниоро. Наклонившись, взялся за древко ассегая обеими руками и, резко выпрямившись, вырвал окровавленный стальной клинок из туши. Потом масаи повернулся к Леону и отсалютовал ему копьем.
— Я горд быть твоим братом.
Стараниями Отто завтрак больше напоминал банкет, главной темой которого была, разумеется, утренняя охота. Сидя во главе стола, с завидным аппетитом расправляясь с яичницей и запивая ее кофе, щедро сдобренным отборным коньяком, граф в красках описывал свои охотничьи подвиги. В завершение долгого и подробного рассказа он вскользь помянул Леона.
— Когда из трех буйволов остался один — да и тот полуслепой, — я разрешил прикончить его Кортни. Конечно, раненный, бык не представлял большой опасности, но надо отдать должное и нашему охотнику — ему удалось прикончить этого буйвола весьма эффектным ударом.
В этот момент внимание графа привлек шум за палаткой. Хенни Дюран и несколько скиннеров усаживались на подводу.
— Куда они собираются?
— За вашими буйволами, сэр.
— А зачем они здесь? Их головы, как вы сами сказали, ничего собой не представляют, а мясо наверняка старое и слишком жесткое, чтобы пускать его в пищу.
— Носильщики прокоптят его и высушат, а потом с удовольствием съедят. В этой стране ценится любое мясо.
Граф вытер салфеткой губы и поднялся из-за стола.
— Я поеду с ними. Хочу посмотреть, как это делается.
Характерное для графа решение все же застало Леона врасплох.
— Я поеду с вами.
— Вы мне не понадобитесь, Кортни. Оставайтесь здесь и проследите, чтобы «Бабочку» заправили. Мы немедленно возвращаемся в Найроби. Я возьму с собой фрейлейн фон Вельберг. В лагере ей будет скучно.
«Дал бы ты мне шанс, я бы ее развлек», — подумал Леон, — а вслух сказал лишь:
— Как вам будет угодно, граф.
Отправив скиннеров на подводе, Хенни пригласил гостя в автомобиль. Ехать было недалеко, но бедняга ужасно волновался — какая честь и какая ответственность! Устроившись на переднем сиденье и видя, в каком состоянии пребывает водитель, граф предложил ему сигару. Проверенное средство помогло. После нескольких затяжек Хенни успокоился настолько, что мог более или менее связно отвечать на вопросы, а не бормотать что-то нечленораздельное и заикаться от смущения.
— Итак, Дюран, тебя здесь называют южноафриканцем, ja?
— Я бур, сэр.
— А что, есть какая-то разница?
— Большая разница, сэр. У южноафриканцев британская кровь, а у меня — чистая. Я принадлежу к избранному народу.
— Похоже, британцев ты не очень жалуешь.
— Некоторые мне нравятся, сэр. Мой босс, например, Леон Кортни. Хороший Sout Piel.
— Sout Piel? А это что такое?
Хенни мельком взглянул на Еву.
— Так мужчины между собой говорят, сэр. Это не для женских ушек.
— Не беспокойся, фрейлейн фон Вельберг по-английски не понимает. Итак?
—
— «Соленый хрен»? — заулыбался фон Мирбах. — Объясни.
— Это они так стоят: одна нога в Лондоне, вторая — в Кейптауне, а хрен в Атлантике болтается.
Шутка пришлась графу по вкусу — он от души рассмеялся.
— Sout Piel! Мне нравится. Ja! Верно подмечено. — Отсмеявшись, он помолчал, потом вернулся к прежней теме: — Значит, британцы тебе не нравятся? Ты ведь дрался с ними на войне, так?
Хенни ответил не сразу — вопрос был не из простых, да и участок дороги попался не самый ровный.
