— Отто мертв! — ответила она. — Теперь все будет хорошо. Теперь я не нужна им, и они меня отпустят. Я свободна. Все закончилось.
— Проснись, милая.
Кайзер нагнулся еще ниже, взял ее за плечо и тряхнул. Тот факт, что он был императором Германии и не раз встречал ее на дворцовых приемах, никак не мог служить оправданием столь бесцеремонного поведения. Как он смеет называть ее «милой»!
— Я не ваша милая, — церемонно ответила она и села. Леон зажег свечу, и света вполне хватало, чтобы понять — она в хижине на склоне Лонсоньо, а перед ней Леон, и на его лице обеспокоенное выражение. — Отто умер.
— Тебе это приснилось, милая.
— Я видела его, дорогой. Он мертв. — Она ненадолго задумалась. — Даже если это сон, даже если он жив, для меня Отто фон Мирбах мертв. Я не чувствую к нему ненависти. Теперь, когда я нашла тебя, в моем сердце не осталось места для таких чувств, как ненависть, злоба, мстительность.
Ева потянулась к нему, и он принял ее в свои объятия и крепко сжал.
— Мы переплавим эту гадость во что-нибудь светлое и прекрасное.
— Отведи меня к Лусиме, — прошептала она. — Еще когда ты впервые упомянул ее, я почувствовала, что как будто давно ее знаю. У меня такое чувство, будто мы давно знакомы. Мне кажется, что у нее ключи от нашего будущего.
— Мы отправимся к ней сегодня, как только немного рассветет, — пообещал Леон.
Масаи предупредили, что последний участок особенно труден для восхождения, а потому Леон отправил Ишмаэля с грумом к нижнему лагерю с наказом обойти гору и подняться с лошадьми по более удобному, южному склону.
Как только они исчезли за поворотом тропинки, Леон, Ева и оба следопыта продолжили путь к вершине. Идти становилось труднее с каждым шагом. В некоторых местах приходилось протискиваться по узким карнизам над кажущимися бездонными обрывами. Водопад по большей части скрывался за камнями, но пару раз взглядам путников открывалось необычайно величественное зрелище, от которого захватывало дух. Поток грохотал справа и слева, вода падала сплошной сверкающей завесой, оглушающей и ослепляющей. Ноги скользили на мокрых, покрытых слизью камнях.
Солнце достигло зенита, когда они вышли наконец на плато. Маниоро и Лойкот растянулись в тени — передохнуть и подкрепить силы понюшкой табаку. Леон подвел Еву к краю обрыва, где они и сели, болтая ногами над бездной. Подобрав камень размером с кулак, Леон бросил его вниз, и тот пролетел не меньше трехсот футов, прежде чем удариться о скалистую стену и исчезнуть в пенистом водовороте. Некоторое время они сидели молча — любые слова были бы лишними на фоне такой убедительной демонстрации могущества и великолепия природной стихии. Потом их позвал Маниоро, и они, неохотно поднявшись, ушли от бездны.
— Далеко ли маньята Лусимы? — спросил Леон.
— Нет, — ответил Лойкот. — Мы будем там еще до заката.
— Всего лишь легкая прогулочка миль на двадцать или около того, — улыбнулся Леон. — Что ж, идем.
Тропинка давно затерялась в густой чаще, но масаи находили ее без особого труда. На этот раз никто не спешил, и Ева, впервые оказавшаяся в горах, получила прекрасную возможность любоваться новым для нее пейзажем. Роскошная красота свисающих гирляндами цветущих орхидей вызывала у нее восторг, а пронзительные крики сварливых колобусов — улыбку. Однажды все остановились, когда неподалеку пронеслось скрытое деревьями стадо каких-то крупных животных.
— Буйволы, — объяснил Леон, поймав вопросительный взгляд Евы. — Несколько довольно крупных.
Преодолев глубокое ущелье, они оказались на открытом и ровном, как поле для поло, плато, совершенно свободном от какой-либо растительности. У края плато, там, где оно срывалось в обрыв, стояли две большие рыжеватые антилопы с кремовыми полосами на спинах и напоминающими раструбы ушами. Черные, скрученные спиралью рога заканчивались острыми белыми кончиками.
— Какие красавцы! — воскликнула Ева, и антилопы тут же исчезли в лесу. Исчезли, как будто растворились в нем, не потревожив ни единого листочка. — Кто это?
— Бонго. Самые редкие и самые пугливые из здешних животных.
— Раньше я и не представляла, что здесь все так красиво.
— И когда ты сделала это открытие? — рассмеялся Леон.
— Примерно тогда же, когда поняла, что люблю тебя. — Ева тоже рассмеялась. — Не хочу никуда отсюда уезжать. Мы можем остаться здесь на всю жизнь?
— Прекрасная мысль, — рассеянно ответил он.
— В чем дело? — забеспокоилась она.
— В этом!
Леон обвел рукой всю полянку, потом пересек ее, считая шаги и внимательно глядя под ноги. Ева заметила, что трава здесь растет не выше чем по колено. Почувствовав внезапную усталость, она вытерла платком разгоряченное лицо и опустилась на кстати подвернувшийся пенек. На другом краю поляны Леон разговаривал о чем-то с масаи. Похоже, речь шла о необычной поляне. Через пару минут Леон вернулся и сел рядом.
— Ну, что нашел? Золото? Алмазы?
— Лойкот говорит, что во времена его деда Мкуба-Мкуба, великий бог масаи, разгневался на людей и ударом молнии предупредил их о своем гневе. С тех пор на месте, куда попала молния, не растут ни деревья, ни большая трава.
— И ты этому веришь?
— Конечно, нет, — ответил Леон, — но это не важно. Важно то, что Лойкот верит.
— Чем тебя заинтересовала эта поляна?
— Посмотри сама. Она идеально подходит для устройства взлетной полосы. Если проскочить между вон теми деревьями у обрыва, то посадить аэроплан будет не сложнее, чем размазать ложечку меда по свежему тосту.
— Зачем тебе это? — удивилась она.
— Мне нравится летать, но есть одно обстоятельство, которое портит все удовольствие. Поднимаясь в небо, я сразу начинаю думать о том, где сяду. Я взял за привычку отмечать все более или менее пригодные для посадки места. Может, они никогда и не пригодятся, зато, если когда-нибудь понадобится, я почти наверняка отыщу подходящую площадку.
— Думаешь посадить аэроплан на вершине горы? Милый, не слишком ли ты увлекся? Назови хотя бы одну причину, зачем тебе может понадобиться садиться здесь, и получишь поцелуй.
— Поцелуй? Гм, интересное предложение. — Леон стащил шляпу и задумчиво почесал затылок. — Эврика! — воскликнул он и хлопнул себя по лбу. — Может быть, я захочу привезти тебя сюда на пикник с шампанским в наш медовый месяц.
— Какой смышленый мальчик! Получи свой приз.
Стоило продолжить путь, как пошел дождь, но поскольку он был теплый, прятаться не стали. Часом позже дождь прекратился также внезапно, как и начался. Снова выглянуло солнце. Издалека донесся глухой бой больших барабанов.
— Какой тревожный звук. — Ева слегка наклонила голову, прислушиваясь. — Как будто пульс самой Африки. Почему барабаны бьют сейчас, ведь еще не вечер?
Перекинувшись несколькими словами с Маниоро, Леон повернулся к ней.
— Они приветствуют нас.
— Никто ведь не знает, что мы идем.
— Лусима знает.
— Еще одна шутка?
— Нет, не шутка. Она всегда знает, когда мы идем к Лонсоньо. Иногда раньше нас самих.
Барабаны подгоняли, и они прибавили шагу. Солнце уже клонилось к закату и укрывалось за
