королем, но он был королем еще их дедушек и бабушек. Из-за начавшихся проблем со здоровьем он все реже появлялся на людях — не то что принц Кадир, который без устали колесил по городам и весям.
Натали вполуха слушала восторженные рассказы горничной, помогавшей ей снять очередное неудобное платье. Ей пришлось надеть его на вечерний прием, где Кадир был представлен наиболее влиятельным гражданам Нироли и иностранным дипломатам.
Кадиру не нужна была ее помощь ни в разговоре с этими людьми, ни в умелом использовании его дипломатических способностей, чтобы убедить их вкладывать деньги в Нироли. Натали задело, что ее собственная роль как-то стушевалась по сравнению с лидерскими качествами Кадира. В конце концов, она согласилась выйти за него замуж, уверенная, что это послужит на пользу ее стране. Но сейчас казалось, что ему не так уж нужна ее помощь, что он и сам способен завоевать любовь и уважение своих подданных.
Если судить по обрывкам разговоров, которые она слышала, за вечер было заключено немало предварительных договоренностей относительно будущего Нироли. Богатые люди острова согласились помочь Кадиру в его начинаниях.
— Самым лучшим вложением будет вложение в молодежь Нироли. И наступит день, когда наши дети вернут ваши инвестиции, десятикратно умноженные полученными умениями и знаниями.
Натали не была удивлена, когда речь Кадира закончилась овацией.
— Все говорят, нам повезло, что у нас такой красивый кронпринц, — сказала горничная, вешая в шкаф ее платье. — Должно быть, у вас будут очень красивые дети.
Натали рассеянно кивнула. Теперь она мечтала о настоящем браке. Ее новая жизнь была насыщена событиями, но чувства оставались под замком. Теперь, когда перед Кадиром открывались потрясающие возможности, она особенно остро чувствовала свое одиночество. А ведь они могли бы быть счастливы…
Натали моргнула, пытаясь прогнать набежавшие слезы, и вышла из ванной.
Сегодня ночью, как и каждую ночь после их возвращения из Нироли, Кадир будет разделять с ней их огромную постель, но не притронется к ней. До тех пор, пока она не скажет, был ли зачат в результате той близости их ребенок или нет. Натали положила руки на свой живот. Она кое-что заподозрила еще в первые дни их возвращения из Хадии. Но ей пришлось подождать и добраться до своего дома, где она смогла встретиться с их старым семейным доктором, который поклялся держать все в тайне. Он дал ей пройти тест на беременность, и ее подозрение подтвердилось. Но по срокам выходило, что ребенок был зачат не вскоре после их свадьбы, а в Венеции.
Как это могло случиться, ведь он использовал средства защиты?
Погруженная в собственные мысли, она пробыла в ванной дольше, чем обычно, и, вернувшись в спальню, увидела, что Кадир уже в постели.
Он спал без пижамы, и она знала, что именно это заставляет ее испытывать странное томление. Она отвернулась, чтобы не видеть, как мягкий свет лампы играет на его загорелой груди.
— Я должен поблагодарить тебя за сегодняшний вечер, — сказал он, когда она, сев на краешек постели, начала снимать тонкий шелковый халат.
— Я только выполняла свой долг, — сухо ответила Натали.
Его рот сжался, превратившись в тонкую прямую линию.
— Я бы не советовал тебе изображать из себя мученицу, — сказал он. — Это тебе не подходит. Ты умная женщина и хорошо разбираешься в мировых проблемах. Ты могла бы сыграть значительную роль в будущем Нироли.
Натали замерла, пораженная этим неожиданным комплиментом.
Кадир был не только гордым, но и честным человеком. Ему нелегко было признавать свои ошибки, особенно такие, когда он неверно судил о ком-то. Сегодня он наблюдал, как Натали общалась с их гостями во время приема. Он видел, как гармонично сочетались их — столь различные роли и каким бесценным помощником она была бы для него в будущем. По очереди общаясь с несколькими гостями, она каждый раз показывала знание предмета и широту интересов. Она не флиртовала, не кокетничала. Вместо этого она удерживала внимание собеседников своей несомненной интеллигентностью и сознанием собственного достоинства. Все гости были очарованы ею и открыто завидовали ему, но она так держала себя, что заставляла всех относиться с уважением к ней и к ее роли. Натали обладала редкой способностью быть одновременно и самой собой, и той, какой ее хотели бы видеть другие. Он посмотрел на нее, ощущая в теле знакомую боль желания. Они поженились, общее будущее лежало перед ними. Он хотел ее и знал, что может разбудить в ней ответное чувство. Наверно, об этих вещах ему и следует думать, а не терзать себя и ее прошлыми ошибками.
Натали выключила свою лампу и удивилась, когда Кадир тоже щелкнул выключателем.
— Я не хотела, чтобы ты из-за меня прерывал свое чтение, — сказала она.
— Это может подождать. Сейчас у меня есть куда более приятные обязанности. — Он повернулся к ней и дотронулся до ее шеи.
Тело Натали тут же откликнулось на его ласку.
— Возможно, я должен быть благодарен судьбе, что она дала мне такую чувственную жену.
Но дело было в том, что уже не только физическое желание возбуждало ее, призналась себе Натали, все больше распаляясь от чувствительной игры его пальцев на ее обнаженной коже.
— Натали…
Она была поражена, ощутив тепло его дыхания рядом с ее губами, когда поняла, что он собирался поцеловать ее. Этот вид близости не был принят в их отношениях. Сладость жадных поцелуев принадлежала влюбленным, а они никогда ими не были. И все же ее губы приоткрылись на чуть слышном коротком вдохе и стали податливо мягкими под горячими губами Кадира. Как легко было бы сейчас обнять его и оставить прошлое в прошлом. Как легко и как глупо. Но она не могла остановить себя, словно растаяв в его объятиях, в то время как его поцелуй углублялся от медленного осторожного исследования до горячего жадного обладания.
— Натали… моя жена… моя королева, — мягко шептал Кадир, касаясь губами ее губ, зарывшись пальцами в ее волосы. Он целовал ее медленно, томительно растягивая удовольствие, заставляя ее дрожать в предчувствии большего. Он поцеловал уголки ее губ, проследив их линию кончиком языка.
— Аромат твоей кожи навсегда останется в моей памяти, как аромат самой жизни. С каждым вдохом я вбираю его в себя, и я уже до краев наполнен памятью о тебе. Но сегодня ты не воспоминание — ты реальность…
Его язык скользнул между ее губ, пока, наконец, она не сдалась и не ответила на его поцелуй.
Натали чувствовала, как кружится ее голова. Никакая близость, никакой другой поцелуй из тех, что она знала до сих пор, не могли сравниться с этим. Это была ошеломляющая, восхитительная, подчиняющая себе ласка.
— На сегодняшнем приёме многие дали мне понять, что им хотелось бы, чтобы детские комнаты во дворце поскорее заполнились. Но больше всех, разумеется, беспокоился мой отец. Он только вчера напомнил мне, что, возможно, у него осталось не так уж много времени…
Натали похолодела.
Конечно, он собирался заняться с ней любовью только потому, что хотел как можно быстрее произвести на свет наследников, а она была просто дурой, если подумала о чем-то другом. Если? Зачем обманывать себя? Она отвечала ему, как отвечает влюбленная по уши женщина. Права ли Захра? Увидела ли она то, что сама Натали видеть не хотела?
— Что-то не так? — услышала она голос Кадира.
Она не могла позволить ему догадаться о ее чувствах. Ей и без того нелегко выносить его презрение, не хватало еще его жалости.
— Ничего, — сказала она. — Я уверена, придет день, когда король Джорджио похвалит тебя за твое усердие.
Она смеется над ним, подумал Кадир. Натали, должно быть, догадалась о его чувствах. О том, как отчаянно он хочет ее. Скольких мужчин она уже свела с ума? Любила ли сама? Думала ли об одном из бывших мужчин в его объятьях, как когда-то его собственная мать думала о своем любовнике, а не о муже? Неужели каждый принц должен разделять эту горечь от мысли, что женщина, на которой он женился,
