приемную, намереваясь закончить работу, которую начала с утра, то с удивлением увидела, что дверь из приемной в кабинет, в котором раньше работал Алан и который теперь принадлежал Мэтту, открыта и Мэтт собственной персоной — без пиджака, в рубашке с закатанными рукавами — сидит за новеньким столом, разложив вокруг себя целую кипу бумаг.
Вероятно, он услышал, что она вошла, так как отложил бумаги и поднял на нее глаза.
— Друг еще не приехал?
Николь помотала головой и хрипло ответила:
— Он появится не раньше чем в половине шестого, вот я и подумала, что еще успею доделать кое- какие документы.
Пока она говорила, Мэтт поднялся из-за своего стола и потянулся. Она услышала, как хрустнули его суставы, и поспешно опустила глаза, испытывая ненависть и отвращение к себе из-за обжигающей волны, которая нахлынула на нее при виде его тела, при мысли о том, какой он большой и сильный, при воспоминании о его гладкой коже, о его стройной и такой мужественной фигуре, о жаре его тела…
— А я, как раз собрался приготовить себе кофе. Ты не выпьешь со мной?
Алан, несмотря на всю его вежливость и мягкость, никогда не предложил бы ей такого. Николь даже открыла от удивления рот, а Мэтт, приняв молчание за согласие, прошел мимо нее в небольшой закуток, где секретарши обычно готовили кофе, и как ни в чем не бывало, включил чайник.
Николь села за свой стол. Она чувствовала непонятное смущение, не в силах отделаться от мысли, что Мэтт находится совсем близко. Она слышала каждое его движение, когда он готовил кофе, и никак не могла сконцентрироваться на том, что делала.
Задолго до того, как он подошел и поставил на ее стол чашку с кофе, она уже знала, что он направляется к ней.
— А чем вы собираетесь заняться сегодня вечером — ты и твой друг? — словно, между прочим, поинтересовался он, стоя над ней.
Николь нахмурилась, вдруг с удивлением поняв, что не может даже вспомнить, чем это они собирались заняться, но потом сообразила, что сегодня пятница и мать Гордона играет в бридж. Это означает, что Гордон должен отвезти мамочку к ее друзьям, а потом привезти обратно домой. Следовательно, сегодня они никуда не идут.
Странно, но ей не хотелось объяснять все это Мэтту, и она постаралась соврать, как можно более естественно:
— Пожалуй, что ничем. Может, заедем в кафе, а потом…
— …к нему домой, — сухо закончил Мэтт. От его предположения, что они с Гордоном любовники, лицо ее вспыхнуло, хотя Николь и понимала, что это вполне естественный вывод. Она ведь уже давно не молоденькая девушка, и все считают их с Гордоном женихом и невестой.
— Гордон живет вместе с матерью, — твердо ответила она.
Наступило долгое молчание, во время которого она не в силах была посмотреть на Мэтта, притворившись, что пристально вглядывается в лежащие перед ней бумаги. Однако она слишком четко сознавала, что Мэтт стоит, совсем рядом с ней, а потому мысли разбегались, словно ни для чего больше в голове уже не оставалось места.
Когда, наконец, молчание стало совсем уже невыносимым, она быстро спросила:
— А вы… вы идете куда-нибудь сегодня вечером?
И в ту же секунду пожалела, что задала этот вопрос. В конце концов, какое ей дело до его частной жизни? Николь была в отчаянии: ведь он может подумать, будто она интересуется им.
— Я собираюсь проведать родителей. Они живут неподалеку от Брайтона, переехали туда несколько лет тому назад, когда отец ушел в отставку. В том районе живет одна из моих сестер, и родителям хотелось обосноваться поближе к внукам. Вторая моя сестра с мужем сейчас в Канаде. А у тебя есть братья или сестры?
— Нет, я в семье одна… — Николь нахмурилась, глядя через комнату: висящие на стене часы показывали без четверти шесть.
— Что-нибудь не так? — спросил у нее Мэтт.
Она помотала головой, но его трудно было обмануть. Проницательно посмотрев на нее, Мэтт опять спросил:
— Друг опаздывает?
В ответ она лишь закусила губу, а он ровным тоном проговорил:
— Тебе, наверное, надо позвонить ему? Ты говорила, что он собирается заехать за тобой и подбросить до гаража?
Весьма тактично он удалился в свой кабинет, а Николь взяла трубку и набрала номер офиса Гордона.
Как она и предполагала, никто не ответил.
Она подождала еще пять минут, с беспокойством раздумывая о том, что не сможет добраться до гаража сегодня вечером, а затем с мрачной решимостью набрала домашний номер Гордона.
Он сам подошел к телефону и, едва она напомнила, что он должен был заехать за ней на работу, резко и раздраженно ответил:
— Мама сегодня неважно себя чувствует.
Мне даже пришлось раньше уехать с работы, и я просто не могу оставить ее в таком состоянии. У нее приступ холецистита, а ты ведь знаешь, как скверно она себя чувствует в такое время.
Ясное дело, Николь об этом знала. Из-за приступов холецистита у его мамочки было отменено столько планов и выходов «в свет», что и сосчитать невозможно.
— Ты мог бы позвонить мне раньше и предупредить, Гордон, — довольно колко ответила она. — Теперь я не попаду вовремя в гараж, чтобы забрать свою машину.
— Ну, так ты же можешь забрать ее утром, разве нет? Я хочу сказать, она не нужна тебе сегодня вечером, а утром отец подбросит тебя до гаража.
— Но ведь я еще на работе, и мне надо добраться домой, — сердито напомнила ему Николь, изо всех сил пытаясь сдержаться и не слишком расстраиваться из-за того, что Гордон так безответственно относится и к ней самой, и к их планам.
— Прости меня, Николь, — ответил Гордон, но тон его голоса был отнюдь не извиняющимся. — Сейчас, когда бедняжке маме так плохо…
Николь пришлось напомнить себе, что ей уже двадцать шесть, а не шестнадцать лет, и лишь благодаря этому она не швырнула трубку на середине его фразы.
Она набрала номер вызова такси, когда в дверях своего кабинета появился Мэтт.
— Ну, как, все в порядке? — поинтересовался он.
Николь отложила трубку и коротко ответила:
— Я узнала, что Гордон не сможет заехать за мной, а потому хочу вызвать такси.
— Не волнуйся, — беззаботно откликнулся Мэтт. — Я подвезу тебя.
Едва она услышала его слова, краска залила ее лицо горячей волной румянца.
— Да нет, не стоит… — начала, было, она возражать, разволновавшись, как бы Мэтт не подумал, что она специально все это подстроила. Однако он и слушать не стал, мягко заметив:
— Меня это нисколько не затруднит, честное слово! В любом случае мне пришлось бы проезжать мимо ворот твоего дома.
Николь кинула на него испуганный взгляд. Она и не подозревала, что он знает ее адрес, а Мэтт, словно прочитав ее мысли, спокойно добавил:
— Эви как-то раз упомянула, где ты живешь. Ну, как, ты уже готова, можно ехать или же…
— Нет, я уже готова, — проговорила она. Когда они направлялись к «лендроверу», Мэтт произнес неодобрительно:
— Жаль, что твой друг не додумался позвонить тебе пораньше, тогда ты могла бы связаться с гаражом и условиться о другом времени.
Не успев даже сообразить, почему и зачем она это делает, Николь принялась защищать Гордона, на ходу сочиняя оправдания:
— Да нет же, он звонил, хотел оставить для меня сообщение, но никак не мог дозвониться…
