Несмотря на то что работал до глубокой ночи, генерал Родимов проснулся по своему обыкновению в пять утра. Обстоятельства не позволили ему накануне покинуть управление, и поэтому он отдыхал в специально оборудованном на случай «особого периода» помещении. В каждом кабинете должностного лица его уровня была дверь, за которой в небольшой комнате было все необходимое для отдыха: удобный диван, холодильник, телевизор, комплект постельного белья.
Поздно вечером он выслушал доклады своих офицеров, задействованных в операции под кодовым названием «Бриллиантовый депутат». Решение о ее начале он принял сразу после разговора с Филипповым. Собранная информация потрясла Федора Павловича.
Несмотря на особый статус Подковыркина, не составило труда установить номера телефонов людей, с которыми он работал. Среди них оказались небезызвестные, находящиеся в розыске террористы. Очень активно велось общение в период межправительственных консультаций по поводу того, где вести нитку нефтепровода транзита нефти в Европу. Тогда заметно активизировались боевые действия на Кавказе, в результате западные компании отдали предпочтение не России, а ее соседям. А из-за той политики, которую он проводит внутри страны, попросту подрывая экономику в угоду американским корпорациям, у Родимова появилась навязчивая идея собственноручно ликвидировать негодяя.
Позвонив домой и узнав, что от Антона до сих пор нет никаких вестей, генерал всерьез задумался над целесообразностью проведения в Африке специальной операции. Основания для ее осуществления есть – вернуть стране принадлежащие ей средства, а заодно засадить за решетку Белоцерковского. Он не сомневался, что Генеральный штаб одобрит это мероприятие, но неизвестно, изъял из тайника Филиппов контейнеры или нет. Организовывать же спецоперацию по его поиску в субтропиках глупо.
После селекторного совещания генерал поймал себя на мысли, что за эти сутки стены кабинета опостылели. Он с сожалением подумал о том, что не заменил постоянно висевшие в шкафчике комнаты отдыха спортивные трусы и майку на спортивный костюм. Утренние пробежки и дневные тренировки по возможности он устраивал ежедневно. Сейчас же был не сезон бегать по парку в майке, минус три как- никак. «А впрочем, – подумал он, – максимум заработаю насморк».
Спустя час из черной «Волги», остановившейся недалеко от пятьдесят первой городской больницы, вышел сухощавый, преклонного возраста мужчина в красных спортивных трусах, такой же майке и кроссовках и, пройдя в Филевский парк, принялся нарезать километры по асфальтированным дорожкам.
Генерал не обращал внимания на редких прохожих, которые, проводив взглядом чудаковатого старика, поеживались в осенних пальто и куртках. Он на бегу размышлял над полученной накануне информацией, пытаясь обобщить ее, разложить в голове по полочкам и найти объяснение сотрудничества Белоцерковского с Подковыркиным. Федор Павлович не заметил встретившихся на его пути четырех молодых парней. Те, напротив, проявили к нему интерес. Их внимание привлек сотовый телефон, висевший на специальном поясе сбоку, и часы, настоящие «CASIO», подарок дипломата, работающего в Японии.
Переглянувшись, они припустили за генералом. Он это почувствовал сразу и повеселел. Бежал как бежал, заранее зная, что воришки предложат отдать им эти вещи в безлюдном месте. Родимов знал такую аллейку, но для начала решил поизмываться над любителями обижать пожилых людей. Он слегка увеличил темп, парни тоже, они держались в нескольких десятках метрах от него, уверенные, что он их не заметил. Затем побежал медленнее, и так несколько раз.
Наконец, парням, по-видимому, надоело преследовать старика, и они решились напасть прямо при свидетелях. Топот стал приближаться.
«Вот теперь пора!» – Генерал, развив спринтерскую скорость, свернул в тот самый глухой тупичок и перешел на шаг.
– Слышь, папаша, а ты, случаем, в молодости не спортсмен был? – тяжело дыша, спросил один из парней.
– Именно так, – Родимов остановился, развернувшись лицом к преследователям, – шахматист.
Лишь один из парней, кучерявый брюнет, был одного с ним роста, остальные выше. Все были довольно прилично одеты.
– Хватит ерничать! – неожиданно выступил вперед самый мощный из всех, рыжеволосый детина. Бровь его была рассечена в нескольких местах, а нос перебит. – Давай трубу и котлы, живым оставим.
– Боксом, наверное, баловался, – заметил Федор Павлович, сочувственно вздохнув, – по интеллекту, который влияет на уважение к старшим, вижу.
– Хамишь, отец, – парень указательным пальцем зацепил его за майку, собираясь подтянуть ближе к себе.
В то же мгновение «дедок» преобразился. Он вывернул руку верзилы с такой силой, что послышался хруст рвущихся сухожилий. Наверняка парень огласил бы окрестности животным воплем, но дело ограничилось едва слышным вскриком, похожим на всхлип. Генерал молниеносным ударом в висок надолго выключил его. Кучерявый, растерявшись, остался на месте, двое с перекошенными лицами бросились с кулаками. Один из нападавших опередил своего товарища всего на полшага. Генерал встретил его ударом открытой ладонью в область грудной клетки. Резкий и точный удар плюс инерция тела нападавшего сыграли свою роль. Широко открыв рот, парень рухнул на колени. В это время его напарник был уже на расстоянии вытянутой руки генерала. И здесь роковую роль сыграли напор и ярость негодяя. Схватив его за отворот куртки, генерал ушел в сторону, одновременно уступая путь, и, заметив боковым зрением кусок бордюрного камня, направил парня в него переносицей. Развернувшись, двинул ногой в челюсть продолжавшему стоять на коленях «сердечнику».
За это время кучерявый пришел в себя.
– Ах ты, сука старая! – Переводя взгляд с не подающих признаков жизни товарищей на странного старика и обратно, он пытался что-то лихорадочно вытащить из кармана.
Будь Родимов на десяток лет моложе, он бы уже оторвал ему эту руку, но сил сделать молниеносный бросок в сторону бандита уже не было. Кольнуло под левой лопаткой. Плохой симптом. Оставалось уповать на то, что у того не сюрприз вроде газового пистолета или баллончика.
Наконец парень справился с карманом, и в его руке появился обычный выкидной нож. Генерал облегченно вздохнул. Сделав вид, что испугался, он начал медленно пятиться. На лице недоумка появилась брезгливая улыбка:
– Сейчас ты за братков ответишь...
Генерал стал лихорадочно расстегивать браслет.
– Поздно. – Бросив по сторонам настороженный взгляд, парень хищно улыбнулся. – Я с мертвого...
Договорить он не успел. Мощные, на совесть сделанные часы ударили его по лицу, фактически контузив.
Шаг – и Родимов перед ним, а рука с ножом зафиксирована в районе запястья. Еще мгновение – нож выбит мощным ударом по внешней стороне кисти, дальше последовал простейший рычаг руки вовнутрь, сопровождаемый хрустом костей. Как и в предыдущих случаях, когда генерал выводил противников из строя с таким расчетом, чтобы они не успевали даже вскрикнуть, кучерявый, несмотря на порванные связки и переломанные кости, тихо опустился на тротуар.
Уже из машины, направляясь в управление, Федор Павлович сообщил в «Скорую» о группе кем-то зверски избитых молодых людей, находящихся в бессознательном состоянии, точно описав место.
– ...Вы бы поторопились, – подытожил он сказанное, – земля уже холодная. К побоям пневмония прибавится.
Услышав это, сидевший за рулем прапорщик покосился на генерала и едва заметно улыбнулся.
Филиппов с трудом разлепил веки и некоторое время пытался сосредоточиться. Последнее время, несмотря на страшную усталость, он плохо засыпал, а по утрам в голове творилось что-то невообразимое. Из-за контузии под Гудермесом мозг начал давать сбои.
По-прежнему хлестал ливень.
Он сел. Его попутчики спали, завалившись на импровизированные матрацы: охапка пальмовых листьев, поверх которой кусок прорезиненной ткани. Гуру что-то бормотал во сне. Лебедь то и дело вздрагивал.
Наступило девятое утро их мучений, а впереди не меньше семидесяти километров. Продуктов нет. Обессиленный Гуру уже несколько раз терял сознание. Пришлось выбросить его автомат, да и ни к чему он ему теперь. Великан не переставал жаловаться на зрение.
